сомневаться в вашем могуществе.
— Тебя что, по голове твоей дубиной ударило, с какой стати ты решил, что я сын какой-то там богини? — разозлился я.
— Хозяин, только Эсилдур, сын Сиды, может метать стрелы так далеко, как вы, и управлять ими в полете. Только Эсилдур мог сжигать корабли божественным огнем. В священной книге гвельфов «Пророчество двух Лун» сказано: «Сын богини Сиды пройдет через адский огонь, чтобы искупить грехи живущих под солнцем и возродиться как „Человек без лица“, который не помнит себя».
Ни хрена я попал, прямо сын бога из легенды! Теперь Первого не переубедить никаким способом. Шак и так до пустоши на меня как на бога смотрел, только в пещере начал относиться ко мне как к человеку, а тут знаки и знамения. Стрелы за километр мечу и не мажу. Корабли сжигал. В пустоши через адский огонь прошел. Возродился как «Человек без лица». Ничего о себе не помню. Вот и получается, что я Эсилдур.
Положение мое было хуже губернаторского. В одну секунду я потерял друга и получил фанатика своей персоны. Если Первый на каждом углу будет трезвонить про меня как об Эсилдуре, то распятие на кресте будет самым легким наказанием для самозванца. Геон — мир средневековья и магии, здесь серьезно относятся к легендам и всяким пророчествам. На Земле тоже море всяких мессий и пророков, которым некоторые идиоты верят даже в наше время. Как мне переубедить Первого? В голову пришла, кажется, спасительная мысль.
— Первый, тебе кто рассказал про Эсилдура?
— Никто, хозяин, я сам прочитал в священной книге гвельфов «Пророчество двух Лун».
Я выпал в осадок: оказывается, мой шак умеет читать!
— И на каком языке написана книга? — спросил я с сомнением.
— На гвельфийском. Я еще умею читать на меранском и немного на чинсу, — окончательно добил меня Первый. — Я же тебе рассказывал, что маги нас с братом учили как сотников для рудников. Куда нас продадут, к гвельфам, в Меран или Чинсу, они не знали, поэтому и учили читать и писать на трех языках. Шаки из рудников на поверхность не поднимаются, и люди в рудники тоже не спускаются. Все приказы только в письменном виде в шахту опускают, а сотник должен уметь прочитать приказ и ответ написать.
— И что же ты раньше молчал? — задал я вопрос Первому.
— Вы не спрашивали, хозяин, — потупившись, ответил шак.
— Ладно, пошли есть, а то кишки сводит, потом закончим разговор.
Пока я заряжался и следил за аурой волков, Первый приготовил настоящие шашлыки. Не знаю, в чем он ухитрился их вымочить, но вкус был просто обалденный. После подзарядки и энергетического массажа аппетит был просто зверский, и я набил брюхо под завязку. Отдохнув час после еды, я принял решение, как вести себя с шаком.
— Первый, слушай меня внимательно и запоминай. Ты не должен никому рассказывать о том, что ты считаешь меня Эсилдуром. Я под страхом смерти запрещаю тебе это! Ты меня понял?
— Понял, хозяин, — ответил шак.
— А почему ты меня называешь хозяином, а не господином? — поинтересовался я.
— У шаков могут быть только хозяева, господа только у людей.
— Теперь мне понятно, — кивнул я.
Солнце перевалило за полдень, и пора было идти охотиться на волков. Я встал, оправил одежду и перекинул через плечо лук со стрелами. Шак взял свою дубину и тоже поправил амуницию.
— Пошли, — махнул я рукой и, погрузившись в транс, побежал в сторону лежки волков.
Дорога к волчьему логову проходила возле холма по петляющей звериной тропе. Обогнув холм, я окончательно убедился в его искусственном происхождении. На глаза стали попадаться обломки колонн, массивные каменные блоки, затем мы наткнулись на остатки лестницы, ведущей к вершине. Осмотр развалин я решил оставить на потом, а сейчас разобраться с волками. Тропа все ближе и ближе подводила нас к логову, пора было выбирать позицию для стрельбы, пока волки нас не учуяли. Рядом с тропой росло высокое дерево с кривым стволом, по которому легко было забраться на его вершину. Позиция казалась подходящей, и мы с Первым полезли наверх. В это дерево когда-то давно попала молния, и ветки на самой верхушке были срезаны, как ножом, образуя плоскую площадку. Панорама отсюда открывалась потрясающая. Огромный девственный лес раскинулся до самого горизонта, переливаясь на солнце всеми оттенками зеленого и голубого цвета. Это зелено-голубое море во многих местах было расцвечено целыми полями цветущих деревьев. Вокруг разносились крики птиц и животных, живущих в кронах деревьев. Внизу эти крики слышны не были, деревья и кусты своими листьями приглушали этот радостный шум, как вата. Здесь же, наверху, все звуки разносились далеко и звонко. Над этим великолепием возвышалась крона громадного дерева, окутанного магическим туманом. Этот туман даже вблизи смазывал очертания гиганта, и издалека я принял бы его за облако.
«Хватит лирических отступлений, пора приступать к трудам праведным», — подумал я и стал выискивать ауры волков среди леса. Волки нашлись в двухстах метрах от дерева на небольшой поляне. Нам повезло, с дерева даже просматривалась часть поляны, и серьезных препятствий на пути стрел не было. Сделав несколько глубоких вдохов и успокоив таким способом нервы, я стал прицеливаться. Два волка лежали на земле, а один все время бродил вокруг них. Первыми мишенями я выбрал лежащих волков, а затем решил стрелять в бродившего по поляне. Выпущенные мной одна за другой две стрелы попали в цель, и волки забились в агонии. Третий волк мгновенно пропал из виду, я так и застыл со стрелой на тетиве. Через мгновение цель снова оказалась на виду, и я выстрелил. Зверь волчком закрутился на месте, и от него отделилась аура маленького животного.
«Это, наверное, волчонок и волчица», — промелькнула в голове догадка.
Я хотел выстрелить в маленький живой комочек, но рука не поднялась, и мы стали спускаться вниз.
— Хозяин, я понял, что за дерево, у которого мы ночевали, — неожиданно заговорил Первый. — Это Нордрассил — гвельфийское Дерево Жизни. Из его плодов гвельфы делают эликсир долголетия.
— Значит, кабанам, которых порвали волки, лет по пятьсот? — подколол я шака.
— Нет, хозяин, эликсир делают из живых плодов, которые растут на дереве.
— Ты знаешь, как делать эликсир?
— Нет, хозяин, это знают только гвельфы. На Тароне у гвельфов тоже есть Дерево Жизни, но оно еще молодое и приносит очень мало плодов. Эликсира получают очень мало, даже высокородным гвельфам не хватает. А это дерево огромное, здесь плодов на весь Геон хватит.
«Вернемся в лагерь, нужно будет попробовать эти плоды. Может быть, они помогут шрамы залечить?» — подумал я.
Дорога к волчьей поляне много времени не заняла, и скоро мы вышли на нее из леса. Трупы волков лежали там, где их настигли мои стрелы, больше ничего опасного в округе не наблюдалось. Я занялся извлечением стрел из мертвых тел, а шак стал обшаривать логово. Две стрелы мне удалось вырезать из трупов неповрежденными, третья стрела пропала безвозвратно. Пока я возился со стрелами, а Первый исследовал логово, из кустов выкатился пушистый черный комочек и стал, скуля, тыкаться мне в ногу. Это был оставшийся в живых волчонок. Убить его я не смог, и поэтому сделал вид, что не замечаю его.
— Хозяин, в логове никого больше нет, но я нашел там вот эту штуку, — сказал Первый и протянул медальон на цепочке.
Серебристая цепочка оказалась настоящим произведением искусства, ее плетение было выполнено очень сложной многослойной техникой. На золотистом кружке медальона была изображена оскаленная волчья морда. Под изображением проступали какие-то буквы.
— Первый, прочитать можешь? — спросил я.
Шак взял медальон в руки и потер его об рукав куртки.
— Малхус, — прочитал Первый и выронил медальон из рук. — Хозяин, это не простые волки, а малхусы.
— Что за малхусы? — переспросил я.
— Малхусы — это гвельфийские волки, выведенные при помощи магии. Эти волки охраняют Дерево Жизни. Малхусы разумны, как люди, и с ними можно разговаривать внутренним голосом. Это большая
