— Ну, ты смотри там, только не передумай потом. Чтобы деньги порожняком не ушли. А то зайдем к тебе в хату, а ты рога выставишь: идите на хуй!
Другой голос:
— Тогда по-арестантски!
— Нет, по-арестантски не надо, надо, чтоб было по добровольному согласию…
На этом диалог пока закончился. Посмотрим, что будет ночью.
Шутка, наверное, но все равно интересно. Черт его знает, может, и не шутка… Посмотрим!
Меня, кстати, тоже расспрашивали. Кто да что? Но, слава Богу, ограничились одним именем. Очень удивились, что за найденные пятьсот рублей мне дали пять суток карцера. Ведь проносить деньги от адвоката здесь самое обычное дело. Все носят. Отстегиваешь потом часть менту, если найдут, — и все дела. А карцер дают только за что-то выдающееся, например, на опера бросился. Но у меня, естественно, случай особый.
Впрочем, узнав, что я сижу первый раз, потеряли ко мне всякий интерес. Пока, по крайней мере. К сожалению, баландер (или баланда, баландос — раздатчик пищи, баланды, такой же заключенный, просто с маленьким сроком и согласившийся остаться в тюрьме на хозработы, вместо того, чтобы ехать на зону) уже заметил, кто здесь сидит — на каждой камере карцера есть надпись с фамилией, именем, отчеством заключенного. Только что баландер вслух изумленно прочитал мою фамилию. Боюсь, что скоро мое инкогнито будет раскрыто. Не хотелось бы, конечно… но, похоже, никуда от этого не денешься. Ладно. Между прочим, удивительно, но факт. Мне вот одиночка нравится, а все боятся ее, как черт ладана. «Крыша едет… мысли всякие в голову лезут…» и пр. Судя по всему, именно поэтому здесь постоянно перекрикиваются. Чтобы одному себя не чувствовать. И менты им в этом совершенно не мешают. Впрочем, менты здесь вообще редко появляются.
Только при раздаче пищи и пр. Все остальное время — в коридоре никого. Ори, стучи, кричи — все бесполезно.
(Крыса, кстати, и днем здесь шастает. Ох, чует мое сердце — слопает она ночью мой хлеб… Во! Слышу, как раз кричат: «Крыс и мышей здесь!..»
«Крыса»!.. Твою мать! Так, может, это и не крыса у меня вовсе, а мышь всего лишь? Что-то не очень-то она и большая… А крысы здесь — вообще величиной с мою кроссовку?!)
Р.S. Да, кстати. Все забываю написать. К ментам здесь обращаются: «старшой». («Эй! Старшой!») Ну, как к таксисту обычно: «командир». «Здесь» — это вообще в тюрьме, а не только в карцере.
Тот же день, приблизительно девять вечера
Заехал новенький. После обычного обмена информацией (кто? что? откуда?) узнал про Свету.
— А она красивая?
— А хуй ее знает! Говорит, красивая.
— А сиськи, сиськи, сиськи у нее большие?!
— Ладно, кончай.
Сама Света что-то совсем увяла. Почти не разговаривает и только жалуется время от времени, что ей холодно. Говорят, некоторые камеры здесь совсем холодные. Так что мне, похоже, еще повезло. Надо будет принять к сведению и в следующий раз потеплее одеться.
Вон. Новенький все никак не успокоится.
— А ты давно здесь сидишь?
— Пятые сутки.
— Скучно здесь?
— Скучно. Охуеешь еще.
Ничего здесь, по-моему, не скучно! Черт! Чего-то я только что сообразил, что меня ведь могут после карцера в другую камеру поместить. Меня ведь с вещами вывели. Еще одна головная боль. Ладно, посмотрим.
— Све-ет!
— А!
— А у тебя жених есть?
— Да.
— А как зовут?
Другой голос:
— Эдик.
— А ты откуда знаешь?
— Да я с ним знаком, мы в одной хате сидели.
— Так он тоже, с Матроски?
— Да. Ему недавно два года дали.
— Так он уже осудился? Свет? Он уже осудился?
— Кто?
— Эдик.
Молчание…
— Свет!? Эдик уже осудился?
Молчание. Другой голос:
— Да она уже забыла, кто это!
— Ну да, конечно, забыла! Десятого у него суд был.
— Све-ет! Так, значит, у вас все по-серьезному? Как у больших?
— Да.
— Не будет тебе с ним удачи. У меня нюх.
После отбоя.
— Све-ет!
— Я спать хочу.
— Какой «спать»! Я к тебе сейчас в гости приду!
— Не ходи, я уже спать легла!
Смех, женский голос:
— А ты меня согреешь?
— Согрею? Конечно, согрею, родная!
— Све-ет! А ты ебаться любила под винтом?
— Любила!!
(Под винтом — под наркотиком.)
Общий смех и оживление.
— Све-ет!
— А?
— Ну, расскажи что-нибудь!
— Что?
— Ну, что, сама не знаешь, что? Эй! Ловим тишину. Пацаны, устраиваемся поудобнее…
Мертвая тишина. Через некоторое время:
— Све-ет!
— О-о?
— Ты что, стесняешься?
— Да!
— Не стесняйся, здесь все свои!
Смех.
