— Должно быть, вы много где побывали. Ездили в Масай Мара? А в Серенгети? Или, может, на водопад Виктория? Я жил в Африке с шестимесячного возраста до двенадцати лет.
Подумать только. Мне приходится лгать единственному африканофилу во всей Национальной лиге.
«И поделом тебе, — сказала моя совесть. — Не нужно было лгать с самого начала».
«Две лжи аннулируют одна другую», — возразила сидящая во мне нехорошая девушка.
Как бы то ни было, я оказалась в трудном положении.
— Вы что-то говорили по поводу ваших носков? Вы из-за них звоните? Наверное, вы решили, что я здесь руковожу прачечной? — Я привнесла в свой голос чуточку желчи. Это должно было обескуражить юниора.
— Что? Нет! Конечно, нет. Я послал вам чистые носки. Я хотел этим подчеркнуть, как много вы для меня значите. В конце концов, это мои счастливые носки. — Эрон Джадсон говорил мягко и робко. И, надо прямо сказать — с обожанием в голосе. Я вдруг поняла, что больше не могу его дразнить.
— Хорошо. Носки. По-моему, я что-то припоминаю. И что дальше?
— Я каждую неделю читаю вашу колонку!
— Вы и, очевидно, половина заключенных на западном побережье, — пробормотала я.
— Что?
— Ничего. Хорошо. Вы читаете мою колонку. Спасибо. И?..
— Мне кажется, ваши разговоры целиком обращены ко мне. Я хочу сказать, что те колонки мощная вещь. Вы непревзойденный мастер!
— Спасибо. Я рада, что доставила вам удовольствие. Желаю успеха с началом сезона. Всего доброго. Если у вас нет ничего другого…
Интересно, может, у него еще и мощные мышцы на животе? Наподобие блока из шести пивных банок, как я видела в каком-то рекламном ролике. Я рассеянно наматывала на пальцы телефонный провод, размышляя, как меня вообще повело на подобную дефиницию. Это уже было чревато головной болью.
Воображение рисовало те мышцы. Их холмы и долины со сбегающим по ним коричневатым сахарным сиропом. Мое лицо сделалось ярко-красного цвета, что, вероятно, вступило в конфликт с новым оттенком моих волос. Мои восхитительные фантазии в зародыше пресек голос Эрона Джадсона:
— …пятница?
— Не расслышала, что вы сказали? Что-то насчет пятницы? Повторите, пожалуйста, Эрон.
— Зовите меня Эй-Джей. Меня так зовут мои близкие друзья. Вы — Си-Джей, а я — Эй-Джей. Понимаете, это судьба. Грандиозная, как сам космос.
Я закрыла глаза. Может, так мне будет легче сосредоточиться и понять, что за чертовщину он несет?
— Какой еще космос? И что насчет пятницы? Нет, давайте забудем про космос и сразу перейдем к пятнице — надо мыслить здраво. Так что с пятницей?
— Вы пообедаете со мной в пятницу?
Я посмотрела на телефон и затем провела рукой по волосам. У меня была новая креативная стрижка. У меня была модная одежда. И даже удалены воском все волосы от бровей до кончиков пальцев. Черт возьми, почему нет?
Но я могла бы найти миллион причин, почему нет.
Я сделала глубокий вдох и приняла приглашение, прежде чем выразила свое согласие словами:
— Хорошо. Звучит заманчиво. Так в котором часу? И что мне надеть?
Наступила пауза.
— Дружище, откуда мне знать? Я же не заглядывал к вам в шкаф.
Интересно, если ударить телефоном по голове, это как-то поможет? Или только добавит головной боли?
— Я имею в виду, — сказала я, — туда, куда мы собираемся, можно прийти в обычной одежде? Или нужно в модном платье?
Он засмеялся:
— О, до меня дошло. А то минуту назад я был… у-у-у-у. Вы идете! Да, я понял. Наденьте что-нибудь модное, но… знаете, что-нибудь непромокаемое. Хоп! Значит, идем. Увидимся в пятницу.
— Но…
В трубке послышался щелчок.
Модное, но непромокаемое?! Что это значит? Мы собираемся обедать на круизном судне, у которого течь в трюме? И еще маленькая деталь — я не уточнила, в котором часу мы встречаемся в пятницу. И где.
Я громко вздохнула и, стараясь не думать о «подводной могиле», повесила трубку.
— Так или иначе, все образуется, — сказала я. — В конце концов, это — космос, дорогуша.
— Что? Космос? И… Bay! Си-Джей, что ты с собой сделала?
Представляете оленя и выражение его глаз в свете автомобильных фар? Об этом рассказывают все. Так вот, в эту минуту я точно представила, что, значит, ощущать себя тем оленем.
Я удивленно смотрела на Хью, стоявшего в дверях моего кабинета точно в рамке. Вместо своего обычного костюма он был в черном свитере и джинсах. Из-за отросшей щетины, затенявшей его лицо, он выглядел слегка неопрятно.
Сейчас он чуть меньше был похож на умудренного городского репортера и чуть больше на… опасного несносного мальчишку. Опасного потому, что никогда и никоим образом таковым не считался, но все же заставил меня попасть под его чары.
— Вот это да! — улыбнулся он. — Выглядишь обалденно. Но я подозреваю, что поход в салон красоты напрочь лишил тебя дара речи!
Так. Он сказал «обалденно». Насмехается. На любовном фронте мне не везет.
— Обалденно?
Хью засмеялся и прошел в мой кабинет. Затем вальяжно расселся в моем кресле.
— Да, я знаю, что нормальные мужчины не говорят — «обалденно». Но я не мог подобрать лучшего слова. Ты… ты действительно великолепна. — Его взволнованный тон, как вы понимаете, не возымел большого действия на мое второе «я». — Ты прекрасна. — Хью бросил на меня плотоядный взгляд. — Где ты себя прятала? Я знаю. Замуровала под всей той бурой одеждой.
Я не выдержала и улыбнулась:
— Да. Это были происки заговорщиков из правого крыла дьявола. Они заставляли меня прятаться под простой одеждой, чтобы дурачить моих врагов. А что, как не бурый камуфляж, лучше всего подходит для этой цели?
— Естественно. Я слышал о тех заговорщиках. Их конечная цель — загнать всех красивых девушек в подземелье, чтобы они жили в пещерах и выращивали кукурузу.
— Ты смог бы выращивать кукурузу в пещерах? Разве ей не нужен солнечный свет? Я совсем не сельская девушка.
Разве это не видно? Да не он ли только что назвал меня «великолепной»? Хью встал.
— Я говорю о кукурузе с голодухи. Ты не хочешь пойти перекусить?
Ох! Я снова почувствовала себя оленем в свете фар. Интересно, что делал бы Бэмби в подобной ситуации?
— Гм… ну, я съела бы что-нибудь, — сказала я небрежно, в то время как у меня скакал пульс, сердце билось с частотой миллион сокращений в секунду и кожу покалывало иголочками.
— Пойдем. По дороге я расскажу скучную историю, которую расследовал весь день. А ты признаешься, почему Эрон Джадсон посылает тебе свои носки. — С этими словами Хью протянул мне руку.
Позвольте повторить вторую часть этой фразы: протянул мне руку.
Я встала и развила бурную деятельность, собирая свой рюкзак и бумаги. Я хотела занять себя чем- нибудь, чтобы таким образом уклониться от его протянутой руки. Он ухмыльнулся, словно полностью меня разгадал. Но я ни за что не могла допустить, чтобы кто-то узнал, что у меня вспотели ладони.
— Конечно, пойдем. Правда, я думаю, что Эрон Джадсон и сам не может объяснить, какие мотивы
