-Катя! Живая! Целенькая!
Я бросилась к сестре, обронив бутылку с водой.
- Ну, скажи же что-нибудь, не молчи! - затрясла она сестричку за плечи. - Катюшка!
Сестра обалдело хлопала глазами. Наконец, высказалась:
- Не тряси, уронишь... - Затем, немного постояв - А мы вообще где - я в поезде ехала, потом тряхнуло, а я уже тут. - И показала свою большую сумку в одной руке, а в другой - зажатые в ней простыню с подушкой, явно из купе поезда - настолько они были 'типичные'.
- А! Мы, похоже, 'попали', - говорю, отвечая на вопрос сестры. - В смысле, 'перенеслись' - каждая из своего места в момент ядерного взрыва. Сперва там, дальше на пляже, появилась я - сидела в столовой за столом с обедом. Затем стали появляться и другие - угадай, откуда оказались все? Ладно, сама скажу! С нашего форума 'В Вихре Времён'! А теперь смотрю - и ты появилась!
- А как же мама, и папа? - глаза Кати наполнились слезами. - Может, они ещё появятся?
В голосе сестры была слышна надежда.
- Я не знаю, Кать! Правда! Хорошо бы, конечно, хотя вряд ли... Может, они и попали сюда - но... Тут некоторые перенеслись не в своих телах, а только сознанием... Может, и с родителями так же вот. Так что, если мы их не встретим, то и не узнаем никогда, что с ними случилось. Давай не будем загадывать наперёд, ладно?
-Угу! - Катюша героически шмыгнула носом.
Я подобрала упавшую бутыль, вылила из неё воду, сполоснула и набрала воду снова.
- Давай, пошли в лагерь - у меня там палатка!
Мы пошли по тропинке по направлению к морю и людям. Я бодро шагала впереди, прихватив у Кати её сумку, а сестричка семенила следом, повесив длинную простыню на шею и обмотав её конец вокруг тела. В одной руке у неё была зажата подушка, а в другой она несла ставшие великоватыми для её ног туфли...
За несколько минут мы добрались до лагеря, где были встречены настороженным ворчанием Гарма и возгласами 'С прибытием!' со стороны людей...
Котозавр.
Вжавшись в землю, я ожидал положенной по уставу ударной волны ядерного взрыва, не понимая в какую сторону должны быть ноги - а нету её! Не пришла, обманула. Тишина, лес, птички поют... Вашу мать!!! А где посёлок? Где Сердаров на 'Газели'? Что-то мне это напоминает. Первый тест на попаданчество. Мобильник честно доложил об отсутствии сети. Плохой симптом. Солнце стоит в зените, хотя только что было на три лаптя ниже. Тревожный симптом! Артиллерия не грохочет, чёрный 'Мессер' не вьётся над моею головой - хорошо. Тираннозавр в кустах не рычит - очень хорошо! В кустах человек говорит. Говорит о том, что он - человек, очень удивлён, обескуражен, крайне недоволен, и желает произвести над виновниками происходящего, их роднёй и друзьями, физическое и сексуальное насилие, непременно с мучительной смертью потерпевших в финале. Незнакомый голос, но крайне знакомые интонации.
Человек с автоматом осторожно выглянул из куртинки, в которую его закинула судьба. Невдалеке под деревом сидел индеец, и ощупывал себя. Печатными в его темпераментной речи были только знаки препинания. Под ногой автоматчика хрустнул сучок, и чингачгук-матершинник схватил из травы ружьё, но, даже не прицелившись, замер...
- Рембо, ты когда побриться успел?!
- Командир?!
По прошествии десятка минут, в течении которых я объяснял шокированному Андрею теорию множественности миров, индеец мне - устройство кремневого замка на мушкете, а вместе они пытались понять: почему называется батарейным замок, батарейки не имеющий, Андрей Сердаров остался привыкать к новому телу и памяти, а я пошёл за брошенной сумкой с подарками для тестя. Как всякий порядочный попаданец, я знал о ценности каждой мелочи в условиях робинзонады. Идти по лесу размышляя о высоком - чревато неприятностями. А если думать одновременно о: выросших зубах - без пломб, спадающих штанах - разожрались вы, товарищ прапорщик, и руке, что лишилась почти всех шрамов из бурной молодости, то шанс на неприятности возрастает многократно. Грубая действительность вторглась в мечты мушкетным выстрелом сзади. Оборачиваюсь, вскидывая автомат как раз вовремя, чтобы ОЧЕНЬ БЛИЗКО увидеть двух индейцев, несущихся в атаку. Судорожно сдёрнул предохранитель автомата, три раза стреляю в ближайшего врага - одиночный огонь черт его побери! - и меня сбивают с ног, но я успевая в последний момент подставить автомат под удар топора. Индеец, навалившись сверху и что-то рыча, ударил меня головой в лицо, ещё и ещё раз, но, кроме первого, удары были медленными, а горлом уже пошла кровь и начали закатываться глаза. Скинув с себя тушку первого агрессора, вижу торжествующую рожу второго: белого надо только добить! Замах и вскидывание пошли навстречу. Автомат встретился с томагавком, выбил его из руки индейца, но и сам кинул магазин в траву, а пуля ушла в небо. Краснокожий схватился за нож, ноя уже озверел - полусидя перехватываю калаш за ствол, и со всей возможной в такой позе дури вколачиваю врагу по коленке. Тот, хромая, отскочил на пару шагов, держа перед собой нож, и дальнейшее стало делом элементарным: разорвать дистанцию ещё на несколько метров, воткнуть новый магазин, и одиночным в ногу положить недоумевающего дикаря: бледнолицый стрелял, и не заряжался, чего пугает?
- Костя! Ты живой?
В кусты вломился забрызганный кровью Андрей. Увидев раненого индейца, он походя воткнул нож ему в горло, и так же 'проконтролировал' второго.
- Допросить надо было!
- Нафиг. Ничего интересного не скажет. Крысоеды с севера, за подвигом пошли, пока не воин - жениться нельзя. Не то что у вас, бледнолицых: папа дебилу 'девятку' подарил - уже мущщина. Блин, я об этих уродов мушкет поломал!
Я полез в здоровую сумку, и немного порывшись, вытащил оттуда переломку и пачку патронов.
- Держи Ижика, Курбаши. По любому лучше местных карамультуков будет.
- Жмот ты, Костя, на двудулку денег зажал? - наморщился Белый Бык, скептически рассматривая ружьё, которое в его лапах смотрелось игрушкой. Хотел сказать ещё что то, но вдруг насторожился, и заорал в лес:
- Стой, мля! Стрелять буду!
Отпрыгиваю в сторону, за дерево, но фраза по-русски вводит в лёгкий ступор.
- Парни, вы продаёте славянский шкаф?
Елена.
Боль.
Нет, не так.
БОЛЬ.
И страх.
Мало кому довелось испытать на своей шкуре, что такое смерть, и после этого ещё хоть что-то чувствовать. Хм... Как шутил мой знакомый врач, если у вас болит, значит, вы ещё живы.
А это очень странно, между прочим. Если 'ядрёнбатон' шарахнул по центру Харькова, а бомбочка там была никак не меньше двадцати мегатонн, то в радиусе двадцати-тридцати кэмэ от эпицентра не должно было остаться ничего живого. Ну, или не покалеченного до состояния мясного фарша... Блин, всё тело болит...
Пробую разлепить один глаз.
Песочек. Ага: уже мордой в песок валяюсь.
Пробую, разлепляя второй глаз, приподняться...
Так-с, приехали.
ГДЕ Я, МАТЬ ВАШУ?!!
