Хотя Сергей уже давно не относил себя к жертвам: научили бороться за жизнь.
Коридор, по которому Серов решил ползти, имел, судя по ощущениям, овальную форму. Иногда он резко поворачивал, и парень стукался головой о какие-то наросты на стене.
За одним из поворотов показался тусклый красный свет, обозначивший контуры высоких стен. Сергей вскочил и бросился, как ему показалось, к выходу.
Коридор оканчивался круглой, почти прозрачной массивной дверью с подсветкой под потолком, поверхность которого напоминала изъеденный временем дуб.
Вдруг над головой что-то захрипело, и оттуда понеслись звуки разных тембров и интонаций. Звуки, а точнее их потоки, разделялись паузами. Наконец, после очередной паузы неожиданно зазвучала английская речь, но Сергей в школе учил немецкий.
— Человек, у тебя есть три попытки! — Синтезированный голос с непонятным мяукающим акцентом почти шокировал очередной фразой на русском. — Ты должен дать правильный ответ на мой вопрос и тогда сможешь вернуться на поверхность.
— Я под землей? — вопрос остался без ответа. — Где я?
Несуразность ситуации и ощущение, что над тобой кто-то издевается или проводит эксперимент, пришли и заставили Серова усомниться в реальности происходящего.
— Ты готов отвечать?
— Да! — Сергей покрутил головой, но так и не смог понять, откуда идет этот голос.
— Что является самым главным для живой особи?
— Любовь! — не задумываясь крикнул Сергей и понял, что сглупил.
— Ответ неверный. Осталось две попытки!..
«Без чего не может жить человек?..» — Сергей успокоился: его никто не торопил. Без еды проживет месяц, без воды — неделю, без сна — несколько дней или неделю, без воздуха — несколько минут. В армии все это проверялось на себе.
— Воздух!
— Неверное слово. Осталась одна попытка! — отчеканил голос.
Наверное, нужно было сказать «кислород», а не «воздух», но теперь уже поздно сожалеть. Сергей сидел в нерешительности. А кислорода в воздухе вокруг явно становилось все меньше.
— Угробить меня решили! — жестко усмехнулся парень. — Да подавитесь… Кислород!
— Принято! — голос стих.
Дверь исчезла, как голографическая картинка. За ней виднелся небольшой пустующий зал, заканчивавшийся огромной стеклянной дверью. А за ней шли следующие прозрачные двери. Их было не меньше десяти. Как будто зеркала отражались в зеркалах.
За последней дверью метрах в тридцати по коридору от Серова маячило существо, похожее на обезьяну приличных размеров. Существо протягивало передние короткие когтистые лапы к стеклу.
Вид у живности был жутковатый, к тому же она, судя по всему, поджидала добычу.
— Вопрос номер два! — промяукала система. — Какая особь вызывает у человеческой особи наибольший страх?
— Вы извести меня решили?
— Ответ номер один не верен.
С Серовым никто не собирался шутить.
— Крокодил!
— Ответ принят. Такой вид обозначен в каталогах.
Очередная дверь исчезла, обозначив перед Сергеем следующий барьер.
Эта странная игра в слова давала свои результаты: выход приближался. Но за последней дверью сидела уже не обезьяна, а тот самый треклятый крокодил.
— Так вы не хотите меня отсюда выпускать? — Серов потрогал очередную прозрачную преграду, обрамленную узловатым веществом.
— Чем больше правильных ответов, тем больше раскрытых дверей, — соизволил ответить на вопрос голос.
— Чем больше правильных ответов, тем меньше шансов выжить!
Похоже, о Сергее как об особи собирали информацию и тут же использовали против него же, потому что за очередной переборкой послышался шум отсасываемого воздуха.
Время на ответы и вопросы становилось ограниченным.
— Условия, при которых человеческая особь наиболее уязвима?
Этот вопрос уже не был для Серова неожиданностью.
— Темнота!
— Ответ принят.
Погас красный свет — все погрузилось во мрак. Послышалось шуршание исчезающей прозрачной преграды.
Ошибиться в направлении движения было невозможно, поэтому Сергей направился в темноту, навстречу крокодилу.
Стук лба об очередную дверь ознаменовался новым вопросом:
— В каком состоянии человек совершает наибольшее количество ошибок?
— Гнев или страх. Выбирай, что понравится!
— Ответ принят.
Серегин лоб, упиравшийся в преграду, провалился, потеряв опору, и тут же раздался знакомый голосок:
— Трус! Тебе бы только за мамину юбку держаться!
Голос звучал так явственно, что казалось, Ирина стоит рядом, всего в двух шагах.
— Трус! Тебе бы только за мамину юбку держаться!..
Эта фраза не затихала, продолжала долбить мозг хуже обезумевшего дятла.
Это не могла быть Ирина — машина воспроизводила запись. Сергей догадался об этом, когда фраза прозвучала третий раз: интонации не менялись.
«Они не знают, что у нас интонации — это главное!» — усмехнулся Сергей, а значит, шанс отсюда выбраться все-таки был.
ГЛАВА 5
Шерый пришел в себя лишь на следующее утро после встречи с соседским парнем. Гнев клокотал в груди, просил выхода наружу.
Михаил выскочил в потемках на улицу в валенках на босу ногу. За ночь, как это обычно бывает поздней осенью, выпал первый снег. Он еще не растаял и вполне мог продержаться до обеда.
Чертов Пупок теперь уже не выходил из головы. Шерый решил расставить все точки над «и».
Соседа-калеки дома не оказалось. Распахнутая настежь дверь говорила о том, что хозяин уходил второпях.
«Уехал, наверное, в город. Гад!»— подумал старик, и ноги сами понесли его к проклятому месту.
За свою длинную жизнь Шерый повидал немало. Всякие «человеки» становились на его пути. Михаил с самого детства ощущал себя хищником среди людей. Мальчишки-одногодки всегда сдавались ему почти без боя. И Михаил в этих детских драках никого не щадил. Батька еще с трех лет внушал сыну:
— Не бойся и не щади никого! Бей так, чтобы боялись. Боятся, значит, уважают. Человек — животное грубое, кроме страха, ничего не понимает. А сильному позволено все!..
Михаил верил отцу — огромному, почти безразмерному мужику. Да и как не верить, если однажды батя на спор при всем честном народе приподнял край соседской избы голыми руками, как домкрат.
И через несколько лет, превратившись в рослого широкоплечего парня, Михаил с помощью унаследованной силы и отцовских принципов добился уважения у всей округи. Сына растил согласно наставлению отца. Тот добился большего. Вырос и уехал в город. Лет пять участвовал в переделе власти,
