получится. В прошлый раз Маллэ выручил ты...
— Могу и повторить, — пошутил Ариго. Маршал шутки не принял.
— Мы не можем быть уверены, что корпус из Фейле объявится именно там. Легкая кавалерия, егеря — это для флангового прикрытия основных сил, когда те на марше... Судя по направлению, Бруно движется прямиком к Вельде. Если он в самом деле дожидался осадных пушек, это логично. Очень может быть, что фельдмаршал не желает по дороге никаких приключений, вот и стережется. Это самое вероятное, но нельзя исключить и того, что Бруно выделил силы для устрашения марагов и начнут они с Гюнне. Мы можем, если ошибемся, потерять корпус Маллэ, а если нет?
— ...то свой отдельный корпус может потерять уже Бруно, — закончил Жермон.
— Тогда садись и думай, — фок Варзов потянулся к блюду с единственным яблоком. — Опять кончились... Я про яблоки.
— Я понял.
— Ты думай! Стоит нам рисковать?
Две армии, два отдельных корпуса, третья армия, которой идти самое малое недели три, слишком умные теньенты, вековая вражда марагов с варитами и недобитый гарнизон... Чего только не намешалось, а выбор прост: ждать или действовать. Кажется, кто-то ужасно умный пару дней назад предлагал навязать Бруно свою волю? Ну вот она, возможность сделать неожиданный ход. Рискнул бы ты на месте Вольфганга? Советы давать — это и Арно может, если его спросят, конечно.
— Мой маршал, — адъютант казался слегка растерянным. — Прибыли генерал Райнштайнер и его офицер для особых поручений барон Ульрих-Бертольд Катершванц.
Видимо, на лице Жермона отразилось нечто неописуемое, потому что фок Варзов усмехнулся. Еле заметно, но все-таки.
— Райнштайнер явится с Ульрихом-Бертольдом, только если с ним согласен. Надо объяснять, в чем?
— Марагона. Вернее, мараги.
— Именно. Пусть войдут.
Спустя минуту Жермон впервые увидел знаменитый шестопер. Вкупе с украшенным двуглавым котом шлемом, старинной кирасой и самим Ульрихом-Бертольдом. Ойген, хоть и в парадном мундире, рядом с надраенной до блеска легендой был почти незаметен.
— Садитесь! — махнул рукой фок Варзов, но бергеры остались стоять.
— Мой маршал, — наклонил голову Райнштайнер, — мы просим нас выслушать.
— Генералу Ариго выйти?
— Нет. Его присутствие нас полностью устраивает. Мой маршал, от имени офицеров вверенного мне корпуса я прошу либо о нашем переводе в авангард, либо, если Западная армия до подхода маршала Савиньяка не предпримет решительных шагов, имеющих своей целью вытеснить дриксов за пределы Южной Марагоны, о направлении нас в поиск.
— То есть на перехват корпуса, который обнаружил капитан Баваар?
— Не обязательно. Мы считаем необходимым в первую очередь оказать помощь защитникам Гюнне, после чего по возможности препятствовать дриксам осуществлять свои намерения.
— Такоф наш толк, — поднял палец Ульрих-Бертольд, — толк фоителей. Мы толшны слушить Талигу и мы толшны не тать истреблять марагоф. Тва толга это ошень тяшело есть, и мы просим фас оставлять нам отин. Я как старший фоитель имею прафо тавать вопрос и брать отфет. Фы шелаете спасать Марагону?
Таким беспомощным Ариго не чувствовал себя даже раненым на телеге. Варзов постукивал грифелем, бергеры ждали — Ойген спокойно, Катершванц — сведя седые брови и красноречиво сопя. Нужно было что-то делать. Немедленно, пока Западная армия не начала рассыпаться на движимые лучшими чувствами осколки, которые не склеить.
— Прибыл курьер, — начал Жермон, — положение изменилось. Гарнизон Гюнне...
— Генерал Ариго, — холодно перебил маршал Запада, — о положении в Марагоне вы сообщите генералу Райнштайнеру, чей корпус поступает в ваше, как командующего авангардом, подчинение, позже. Авангарду предписывается ускоренным маршем выдвигаться к Эйвис на соединение с корпусом генерала Маллэ. Пехота генерала Ансела переходит под командование генерала Давенпорта и следует вместе с основными силами. Вам ясен приказ?
— Да.
— Исполняйте.
Глава 7
Талиг. Оллария
400 год К.С. 12-й день Летних Волн
1
Дамы к Капуль-Гизайлям не ездили. До недавнего времени. Приблизив к себе баронессу, Катарина обеспечила красавицу приятельницами из приличных семейств, живо уразумевшими, что открылась лазейка в место, где водятся
Странная смерть волновала и Робера с Карвалем, и послов, радевших кто о себе, а кто, диво дивное, о Золотом Договоре. Проэмперадор решил предъявить дипломатам убийцу, что в самом деле было бы очень неплохо, и попросил Марианну по старой памяти справиться у «знающих людей». Мысль казалась разумной, но отпускать сына Жозины в одиночестве сговариваться с пауками Арлетта не собиралась, вот и отправилась осматривать баронские сокровища. И осмотрела, включая столь неприятную Марселю рожу.
После «нападения» на бесценную статуэтку маска была снята со стены и заточена в застекленном ящичке. Графиня простояла перед ним несколько минут и ничего, кроме восхищения в самом деле безупречной работой, не испытала.
— Не понимаю, — честно призналась она сопровождавшему гостью в святая святых барону. — Послушать Марселя, этот лик разве что не кусается.
— Искусство! — Капуль-Гизайль вдохновенно качнул паричком. — Оно улавливает и многократно усиливает эманации наших душ, мы же были так напряжены, что каждой мелочи приписывали зловещий смысл. Упавший на маску луч показался нам чудом, и это в самом деле было чудо. Чудо вдохновения древнего художника. Дорогая графиня, я ведь могу вас так называть? Ваш сын был у нас частым гостем...
— Лионель о вас писал. — Сын волен тратить деньги на любых женщин, но вряд ли в этом доме он искал лишь развлечений. — Как, кстати, он относился к этой маске?
— Как к детали интерьера. Интересной, но не шокирующей, особенно в сравнении с ее ровесниками. Анаксианское искусство все же несколько... фривольно. У меня есть изумительные скульптурные группы с Арсаком и Сервилием. Среднегальтарская бронза, удивительная выразительность, но я рискну показать даме — именно даме и никоим образом не девице — разве что «Бегство».
— Неудивительно, — усмехнулась читавшая Иссерциала в подлиннике дама. — Анаксы боролись с гайифскими притязаниями куда изящней нас. Тем не менее Сервилия мне искренне жаль. Наградить воителя рыданиями, любовником-иноземцем и животом... Готова побиться об заклад, второе название вашего «Бегства» — «Недоверчивость стража».
— Я потрясен! — барон с благоговением воззрился на собеседницу. — Мечтой моей юности было встретить женщину, с которой можно говорить об искусстве. Повзрослев, я взглянул в глаза очевидности и
