- Гм-м,- неопределенно пробурчал комиссар.
Это было настолько странно, что все замерли, а Левеншельд, уже заносивший ногу над порогом, нерешительно оглянулся и отступил назад.
- То есть как, шеф? - удивился Верди.- Нам выходить первого?
- Вы это... ну, того...- Фухе был смущен, что вообще-то бывало только раз в год, и то по случаю високоса.- Можете не спешить. Ну, дома, что ли, посидите... Кроссворды опять же...
'Грипп, что ли?' - подумал Левеншельд, а у невежливого Листа мелькнула непочтительная мысль о приступе застарелой шизофрении.
- В общем, не спешите,- повторил комиссар.- Я это... Ну... В общем, продал...
- Что продали? - не выдержал нетерпеливый Верди.
- Все продал! Все управление - от фундамента до крыши! Фирме 'Алекс и Шелтоух' - под офис! Ясно?
И тут на окаменевших сотрудников поголовки навалилось свинцовое
молчание. Наконец, минут через пять, ктото осмелился проблеять:
- А... работа как же, шеф?
- Новый год - новые проблемы,- философски заметил комиссар.- Поспешите, ребята, а то сейчас мебель заносить будут...
В коридоре уже грохотали тяжкие шаги грузчиков. 'Алекс и Шелтоух' вступали в свои законные права, опережая спешивший в управление поголовной полиции Новый год...
31 декабря 1993 г.
Борис Успенский
БЕРЦОВАЯ КОСТЬ ПРАБАБУШКИ
Фухе сидел в своем кабинете и равнодушно поглядывал на красотку Мадлен, которая выгребала останки незадачливого репортера, пытавшегося взять у комиссара интервью. Крепкий, однако, попался репортеришка! О его голову раскрошилось лучшее пресс-папье! Сам виноват: настрочил фельетон о работе поголовной полиции, а после имел наглость явиться за автографом!
Между тем интуиция подсказывала, что сегодня предстоит поработать. Комиссар хотел приказать ей заткнуться и не предрекать всякие гадости, но опоздал. В дверь постучали, и в кабинет, едва касаясь пола, вошла женщина, очень привлекательная, с чертовщинкой в черных, словно южная ночь, глазах. Мадлен покачала головой, вздохнула и направилась за свежими тряпками и новым ведром для мусора. Уж она-то знала - Фухе не ведал пощады, особенно когда пребывал в гнусном расположении духа.
Красотка, мягко, словно дикая кошка, ступая по ковру, подошла к столу, мило улыбнулась и присела в кресло, небрежно закинув ногу за ногу. Странно - но в этот момент Фухе почувствовал, как его плохое настроение, а равно и обычная кравожадность, клином вылетают в открытое окно.
'Выпить бы чего!' - мелькнула последняя трезвая мысль, и в тот же миг девица взмахнула черными, цвета вороного крыла, волосами, и на столе появилась бутылка конъяка и две стопки, а вслед за ними - блюдце с засахаренным лимоном. Фухе сглотнул. Пробка сама собой вылезла из горлышка, сосуд воспарил, и конъяк без всякого постороннего вмешательства очутился в рюмках.
Фухе хотел высказаться по поводу увиденного должным образом, но вместо этого услышал из собственных уст нечто несусветное:
- Весьма польщен вашим приходом в мой скромный кабинет, сударыня!
Гостья мило улыбнулась:
- О герцог! Только вы можете мне помочь! Меня направила к вам ваша почтенная матушка. Недавно мы имели честь беседовать...
Собрав остаток сил, комиссар потянулся к запасному пресс-папье, но вместо этого неожиданно для себя поднялся, галантно облобызал ручку дамы, после чего вновь с вожделением поглядел на бутылку. Бутылка поняла его без слов.
Заглянувшая в кабинет Мадлен перекрестилась и грохнулась в обморок.
- Продолжайте, сударыня! - предложил неузнаваемый Фухе.- Как здоровье моей покойной матушки?
- О, отлично!
- Простите, с кем имею честь?
- Я внучка Бабы-Яги и невеста сына Кащея V Бессмертного, наследного принца и будущего властелина Кащея VI.
Комиссар почувствовал, как у него отнимаются ноги.
- А зовут вас, случайно, не Белочка?
- О, как вы угадали?
'А я то думал, как сходят с ума? - вихрем пронеслось в голове.- Все!
Допился до белочки...'
