- Сижу я, значит, как-то бухой, как бумеранг...
Пожилая женщина - преподаватель географии категорически против выезда семьи в Израиль: 'Я не хочу, чтобы мои внуки жили в стране. В которой нет полезных ископаемых!..'
ВОВША ХМЕЛЕВ
Вчера ходил на почту, пенсию получать. Пришел, а там табличка: 'Денег нет'. И подружки моей юности стоят, возмущаются: 'Ето все новы русски понахапали себе. а нам. старым, и на хлеб не осталось. Как жить-то, на что? Лучше бы уж мы в войну с голоду передохли, чем сегодня тако терпеть...' Ну, чо тут скажешь? Сущая правда прошамкана... Я ничо и говорить не стал. нынче любы слова, чо красна тряпка - только жару добавят... Повернулся и с пустым портомонетом домой пошел.
А дорога-то хоть и не дальняя, а все ж по снежку-ту скоро не доковыляешь. Иду. стало быть, вроде молчком, а голова-то робит... И припомнилось мне, как однажды слышал я про очинно давний разговор. Правда ли, нет - не знаю. потому ежели чо, не взыщите. Но послушать, послушайте...
было это ешшо при царе Петре Лексеече. Получил он как-то депешу секретну, чо де мол на Урале- батюшке мздоимство страшенное. Чиновнички берут. начальство тянет. а которы из них, так те и вовсе гребут. 'Та-ак, думат царь. - Чо же ето, подале от царева ока дак и руки подлиньше растут? А вот как ети руки да в железы!.. Кто у нас нынче Уралом-то правит?' - 'Дак Татищев Васьша. капиташка, едри его в душу,' - отвечают ближние. 'Ага! Тот самый?' - 'Яволь, майн хер. Он болезный...' - 'Сюда его, на ковер царский!' - 'Дак ето, батюшка, ковер после вчерашней ансамблеи в чистку сдали...' 'Ничо, он у меня и на голом паркете ужом завертится. Мигом доставить!'
Ну, миг в то время месяца три-четыре тянулся. Так чо царям надо было крепку память иметь, чоб не забыть, кого куда и зачем послали. Впрочем, и маршрутов тогда не густо было - либо туда, либо обратно. Ето как-нибудь и в царевой башке умещалось...
Кончилось лето, прошла осень - тут и положенный миг вышел. Ровнехонько в срок ведут Васьшу татищева к царю на паркет. Смотрит царь, а перед ним вместо одного аж три варнака стоят. Который из них будет?.. Ну, правый с палашом наголо - не етот. Левый с мушкетом на плече - тоже не он. Значит, средний.
'Ты, что ль, и есть Татищев?' - пытат его царь. 'Ага, их бин'. - 'Ну, кайся, сукин деверь. Брал взятки?'
А васьша и отвечат: 'Не взыщи, батюшка мин хер, за мое воспитание, однако же прежде, чем в голос отвечу, позволь тебе, родимому отцу, задницу показать'. И командывает охране: 'Кру-угом. Оно место предъявить!' И все трое, как были, так к царю гузном-то и поворотились. Царь у виска пальцем крутит и на сенаторов смотрит: 'Чо их, етих, в дороге продуло?' А сам видит, -обмундирование на пришлых-то зеленого цвету, а задница из красного матерьялу. 'У вас на Урале никак мода в красных подштанниках щеголять? пытат их царь. 'Никак нет, - Васьша ему. - Не подштанники ето, а заплаты на прорехах. В тайге урасльской оно и с голой задницей хаживать можно, а к тебе, в Питер, так-от соромно ехать. Вот и пришлось от купца, сукина сына, Пипкина подношеньице принять - штучку сукенца червленого. Из того сукна всей команде заплаты новы справили. И к тебе. значит, в обнове явились'. 'Стой, стой! - кричит Петр Лексеич. - А чо ж локотки на кафтанах не заделаны? Зажал, чай, остатки?' - 'Никак нет, ваш-имп-вел-ство. На локотки штуки той, купца Пипкина, не хватило. А боле прижать никого в тайге не нашлось'.
Тут вскакиват сенатор Задеришенский. 'Мздоимцы! - кричит. - А сами-то чо, заробить на заплатки слабо было?'
'Помилуй, сударь, - отвечат Васьша. - Наше Горное правление организация буджетна. Все, чо ни заробим, все вам в буджет шлем. А уж от вас чо отколется, то и нам, сирым. будет. Да уж давненько на Урал ничо не отскакивало. Задержка, так скать, зарплаты...'
'А мы посылали!' - кричит Задерищенский.
'Видать, не по тому адресу,' - отвечат Васьша.
Тут и сенатор Елкин-Мочалкин встрянул с ехидинкой: 'А ето вы со всеми-таки смекалисты делаетесь, когда портки продерутся? Небось. с Акишки Демидова хрен чо, в смысле взятки, стрясли!'
А Васьша отвечат: 'Больно евоный хрен нам нужен - и ами не без инструменту будем. А нащет взяток - правда ваша. Спасу от Демидова нет все несет и несет... То людишек попросит - робить у него некому, то угольку ему дай - сам не запасся, то горушку ему пожертвуй - больно железом богата... А за то все норовит взятку всунуть да половчее!.. Но мы, истинный хрест, не берем. потому как государева служба для нас попередь приватного интересу. Тут уж либо служи. а нет - так в остроге тужи'.
'Верно, верно, - закивали сановитые, - Или государю, или сатане. Иного никак и быть не могет!'
Посмотрел царь Петр на тако согласие меж емями и пытат своих-от: 'Ну что, как решение примем по Татищеву? Оправдаем к едреной матери, или - того етого?..'
Заерзали князья-бояре, запотели. 'Кого оправдам? Кого? - завякали. Ему, Татищеву, волю дай, дак он тут таких сказов наскажет - выйдет, будто он и не Васьша вовсе, а шестикрылый Серафим... Четвертовать его, а то и вовсе - колесовать да башку на пику!'
А в этот момент в аккурат царский повар нос из-за трону кажет: 'Мин хер, обед поспел. Прикажете разливать?'
'Эк ты вовремя, братец! - вскричал Петр Лексеич. - Вот мы чичас на Васьшу Татищева с другой колокольни глянем... Нут-ко, айда все в столовую!'
Сенаторы да князья в тувалет побежали - руки мыть. А Васьша как был, так и за стол сел. Сидит себе и за обе щеки плетет. Салат? Ага. Растегайчик - и етого. Рассольничек? Двойну порцию, пожалуста.
Смотрит на него царь, не наглядится и сенаторам киват: 'Вот лупит, а? Никак с самого Терембурху в живот-то ничего не спускал. А коли б вор был неуж себя до такого изнурения довел бы?.. Все, прощаю тя, обдергайку уральского. Как есть, прощаю!'
Татищев во фрун: 'Рад стараться, ваш-вел-ство! Да токмо...' - 'Чо ешшо?' - 'Дозвольте перед дальней дорожкой табачку вашего выкурить трубку-другую. Так скать, на добру память'. - 'А, ето без запрету. отвечает царь. - Пойдем-ка в курильную, дабы остальным аппетит не портить'.
Вышли они, значит, в соседню комнату, ели. чубуки в зубах закусили, Птер лексеич и говорит: 'Вот ты думашь, чо они, ети мои, тебя к ногтю хотели?' - 'Дык на то посажены, батюшка царь,' - отвечат Васьша. 'Ай, нет! - царь опять же. - Не то мыслишь... Ты, Васька Никитич, мой столичным вроде как прямой укор. В стране тыщи аршин сукна куда-то уходят. и куда - Бог весть. А тут ты - задницу прикрыл оным матерьялом. Значит, во всем и винен'. - 'Дак может, оно и впрямь так, - мыслят вслух Васьша. 'Не, все не так, брат Васька - ты себе положенное взял, казной недоплаченное. А вот ети... Нут-ко глянь на их, - и приоткрыл дверку в залу. - Вон, вишь, сидят один к одному, так скать, новы русски, птенцы гнезда Петрова, - сенаторы, они же бояре, они же сукины дети, они же воровайки главные всея Руси и Неруси... Вон тот, крайний - генерал Апраксин. Ентот у меня, царя, столового серебра в год знаешь, сколько тырит? Себе уж, небось, серебряный гроб с крышкой отлил. Вишь, руками ест - значит, опять ложку с вилкой в карман затолкал... А етот, с оловянными глазищами? Брюска. Словечка в простоте не вякнет - все точками да тире изъяснятеся, франк-масон проклятый... А тот, Шафирка пустоглазый - тот и вовсе пройда. А рядом с ним светлейший князь Меншиков жиром оплыват. Ты его дворец видал на Васильевском острову? Дак мой, царский, ровнехонько в два раза меньше будет... А дальше кабинет-секретарь Макаров сидит. Етот перья ворует...' 'А на что ему столько перьев?' - 'Кто ж его ведает? Знать, больше чего скрасть не умеет...'
Ужаснулся Татищев: 'Дак чо ж ето выходит, мин хер - кто Россией правит?! Мы там, на Урале, вкалывам, буджет тебе пополням. А ети тут, знай себе, пальцы об казну чешут да ешшо и нас обкакать норовят. Несправедливо ето! Чл мирова общественность об нас подумат?'
Нахмурился царь, отставил чубук и на пол сплюнул. 'Ты, капиташка, тут бузу не подымай, понял... Кто правит, кто правит... Я Россией правлю законно избранный президент... ну, в смысле - инператор. В том моя влсть и заключатся, чо в команде одни воры. а корабль как плыл, так и плывет дальше. И че волна его не имат. ни мель прибрежна. Знаешь ли, пошто так?'
'Бес его разберет...' - чешет заплату сухопутный капитан.
Царь снова трубку раскуриват: 'А все потому, Васенька, что мне, мудрому, вдомек натура русская... Ты на нее, натуру-ту, не зыкай больно дай скрасть маненько, дак она тебе в благодарность за то. что не спугнул, в два раза больше назад принесет - не добром, так рублем, не работой, так заботой. Русский человек - он отзывчивый до чертиков, вот только ему поначалу в любом деле разгон требуется... Усек?'
