что-то снилось, то просто появлялась уверенность, что что-то случится. И, как правило, Сергеич реагировал на негативные события.
Впервые о своем новом даре Котельников рассказал мне три года назад. Да-да, накануне смерти Николая. Я до сих пор помню тот душный августовский вечер и щедро увешанное капельками пота лицо Сергеича, который отговаривал меня от похода в Зону. Судя по словам бывшего майора получалось, что 'в ходке' нас ждет что-то страшное. Как жаль, что тогда я не поверил Котельникову, списал все на причуды ослабленного болезнью организма!
С тех пор Сергеич несколько раз делился со мной предчувствиями; другим, даже преданному до мозга костей Джафару, он не доверялся. Каждый раз, когда я не соглашался с ним, Команда в лучшем случае возвращалась из Зоны с пустыми руками, а то и вовсе попадала в засаду или какую-нибудь редкую аномалию. На счастье, живыми из передряг выходили. Мало того. Чем больше я сам ходил в Зону, тем больше стал полагаться не только на зрение, слух и запах. Зачастую инстинктивно принятое решение оказывалось в итоге единственно верным.
И теперь Котельников говорит про какой-то сон. Прислушаться?
- Что-то серьезное, думаешь? А что приснилось?
Старик покачал головой.
- Не помню. Помню - что-то нехорошее.
- Авось, обойдется? Сергеич, ты же знаешь Абула - та еще сволочь, хоть и называется городским главой; не лучше Улугбека твоего. Не принесем ему проклятый движок из Зоны - не жить нам в Горгане. Убить не убьет, но из провинции выдворит. Ну, что лишний раз из пустого в порожнее переливать!
