Обмен поменял его очертания. Когда утром по карте я пытался уточнить у шейха более-менее подробный маршрут, Саид воскликнул - неправильно! - и, выхватив из моих рук карандаш, несколькими штрихами сравнял один из двух южных 'отростков' Красного моря - Арабский залив. 'Там сейчас сухо!' - вполне понятно выразился собеседник, - 'и мертво...'. Потом, подумав, Саид обвел большим неровным кругом Каир с окрестностями. 'Там тоже смерть!'. А после этого провел прямую линию от своей деревни, во всяком случае от того места, где, как он сам считал, находилось селение, к границам африканской части Египта. Посередине черного графитового следа, по словам шейха, находился оазис; в нем нам надлежало пополнить запас.
В общем, этот мой, третий, переход через пустыню казался легкой прогулкой по сравнению с предыдущими. Налицо положительная тенденция: если пять лет назад, покинув Кургудул я чуть не отдал концы в казахской пустыне, то неделю назад мы с Романом сумели своими силами добраться до бедуинов. Теперь же все шло как по нотам: в рассчитанный срок мы вышли к оазису, похожему на тот, где мы встретили мертвого араба с мальчиком. Там нас ожидало небольшое поселение бедуинов, которые едва услышав имя Саида, тотчас окружили нас навязчивым вниманием. Но, на этот раз, обошлось без гулянок. Пополнив запасы воды мы продолжили маршрут.
Еще целую неделю пустыня оставалась нашим домом; вполне гостеприимным. Здесь, к юго-востоку от последнего оазиса, солнце оказалось
