Францией в критическом 1759 году. Современники понимали мощную экспансию борьбы, они часто пользовались для ее объяснения аналогиями, заимствованными из классического мира. В соответствии с одной моделью, борьба предполагала свободу и цивилизацию (Британия) против деспотизма и варварства (Франция). Британцев сравнивали с греками, а французов — с персами.
Другие предпочитали аналогию борьбы морских Афин (Британия) со Спартой (Франция), базирующейся на суше.
Подобные сравнения полезны при условии, что они заходят не слишком далеко в своем детерминизме, цикличности и не противоречат истории. Я тоже должен признать, что и сам был охвачен «лихорадкой аналогий». Ведь по целому ряду причин Семилетняя война, как и Вторая Мировая война, оказалась двусторонним вооруженным конфликтом. Подобно тому, как войны в Европе и на Тихом океане в 1941-45 гг. велись в отдельных сферах с любой точки зрения и очень редко взаимно пересекались, так и в 1759-63 гг. оба вооруженных конфликта стали почти отдельными войнами. Европейские военные кампании Фридриха Великого, базирующегося на суше, против Франции, России и Австрии абсолютно отличались по целям и концепции от глобального вооруженного противостояния Франции и Британии, сформировавшего глубинную структуру войны.
В соответствии с этим в настоящей книге «другая война» (Пруссии против Франции, России и Австрии) упоминается только в тех случаях, когда она оказывала непосредственное воздействие на нашу главную тему или была прямо связана с ней.
Предлагаемая книга не претендует на исчерпывающее изложение истории сложного и полного событий 1759 года. Некоторые темы, не рассмотренные в нашей книге, кратко изложены во ведении. Но я попытался избежать одномерности чисто военной истории, упоминая некоторые из основных культурных течений, появившихся приблизительно в этот год побед, и подчеркивая основные достижения литературы в прологах в начале каждой главы.
Но прежде всего, хотелось сосредоточить разум читателя на том, что могло бы произойти. Альтернативная история никогда не пользовалась популярностью среди студентов, посвятивших себя строгому изучению социологических и экономических наук, а также среди приверженцев изучения более длительных исторических периодов. Но, на мой взгляд, эти «контр-факты» являются сущностью самого исторического процесса.
Совершенно по-другому мог закончиться и 1940 год, хотя он оказался звездным часом Британии, когда она вынужденно встала спиной к стене. 1759 год стал звездным часом для зарождающейся имперской нации.
Должен признать, что после многолетних исследований в настоящее время считаю: 1759 год завораживает уже сам по себе, он подобен вещи в себе. Интересную социальную историю англо- американского мира можно легко компилировать на основе ряда очевидных событий.
В 1759 г. Англия представляла собой общество, состоящее из резко разграниченных слоев населения. В нем олигархия наслаждалась всем лучшим с точки зрения явного потребления. Народные массы страдали от голода военного времени. Стремясь смягчить свои мучения, они увеличили потребление алкоголя на 25 процентов на одного человека по сравнению с потреблением в начале столетия.
Быстрый рост населения и несколько последовательных неурожайных лет привели к снижению заработной платы и увеличению цен, особенно — на продукты питания. В условиях понижения реальной заработной платы и повышения цен на основные продукты питания (например, на хлеб) произошел спонтанный отказ от джина и других алкогольных напитков. Ведь снизился доход, который тратили на спиртные напитки.
С другой стороны, можно назвать, по меньшей мере, одно действие в противоположном направлении. В декабре 1759 г. тридцатичетырехлетний Артур Гиннес купил пивоварню на Сент-Джеймс-стрит в Дублине (одну из семидесяти в славном городе). Он приступил к выпуску портера, который в девятнадцатом столетии приобрел известность как «крепкий портер».
Но оптимистические реформаторы (например, Джонс Хэнуэй) сделали вывод, что благодаря «руке Провидения, наперекор изобретательности министров его величества, сам народ наконец-то понял, что здоровье и удовольствие, пища и одежда значительно лучше болезней и страданий, нужды и нищеты».
Другие комментаторы из иллюстрированных массовых журналов указывали на резкое увеличение преступности, которая всегда сопровождала войны в Англии восемнадцатого столетия.
Но это было единственное относительное достижение. Существовала мощная и ожесточенная оппозиция принудительному призыву в армию и отрядам вербовщиков. Суды присяжных проявляли сочувствие к «нарушителям закона» в этом контексте, где сам закон казался деспотичным. Местные общины часто выступали целыми толпами, оказывая ожесточенное сопротивление отрядам вербовщиков, с обеих сторон в таких стычках погибали люди.
В марте 1759 г. на севере Англии произошел типичный случай. Цирюльник Уильям Моффат принимал участие в подобной стычке, его арестовали. Затем он бежал, но его схватили в Уайтхевене и заключили в тюрьму в Карлайле. Но суд присяжных города Дарем оправдал его.
Возможно, самым значительным перспективным достижением в Британии в 1759 г. оказалось появление промышленных изобретателей и предпринимателей «среднего типа» — группы талантливых людей, которую часто называли «лунными людьми». В Айви-хауз прибыл Джосайя Уэджвуд, мастер керамики, Мэттью Болтон купил землю в Сохо, а шотландец Джеймс Уатт открыл магазин на Соляном рынке в Глазго.
Известный союзник «лунных людей», Фрэнсис, герцог Бриджуотер, провел через парламент первый закон о каналах. Он позволил построить ряд внутренних водных путей сообщения, а это в перспективе привело к созданию общенациональной системы каналов.
Год 1759 можно по праву назвать годом увлечения строительством. Йоркширец Джон Смитон построил маяк Эддистоун у опасной группы скал в море. Маяк находится в четырнадцати милях от Плимута. Это был четвертый из пяти маяков Эддистоун (первый из них построен в 1703 г., а последний — в 1882 г.) Маяк Смитона выполнен в виде английского дуба, но построен из камня, он освещался двадцатью четырьмя огнями.
Маяк был открыт 16 октября 1759 г. и восторженно встречен общественностью.
Другим британским архитектурным триумфом того года считают мост Кью Джона Барнарда, открытый 4 июня 1759 г., через двенадцать месяцев после начала строительства. По британскому образцу был построен мост в Северной Америке. В течение большей части восемнадцатого столетия единственным сухопутным проходом с материка на остров Манхэттен служил мост Кинг, но в январе 1759 г. на реке Гарлем завершили строительство моста Фри (моста Свободы). Его построила фирма «Бенджамин Палмер и партнеры». В честь этого события на лужайке перед мостом в первый день нового 1759 года на торжество собрались тысячи жителей Нью-Йорка — и с материка, и из Сити. На обед им подавали жареных быков.
1759 год также оказался благоприятным для литературы и изящных искусств. Помимо литературной классики, выпущенной в свет в этом году (это будет рассмотрено более подробно позднее), вышли в свет протофеминистский роман Сары Филдинг «Любовь по моде», «Эссе о вкусе» Александра Джерарда и «Нравственные и политические диалоги» Ричарда Герда. Джеймс Пейн и Роберт Адам спроектировали Кедлстон-холл. 15 января для широкой публики открыли Британский музей, в котором экспонировались разнообразные редкие артефакты и ископаемые останки, включая ствол дерева, прогрызенный бобром, и мумифицированный большой палец, найденный под кофейней на Сент-Джеймс. Но основной академический интерес вызывал читальный зал, которому в ближайшем будущем предстояло прославиться. Там читателям выдавали шестимесячные продлеваемые абонементы. Сотрудники библиотеки тщательно регистрировали всех читателей, а также книги, которые пользовались наибольшим спросом.
Одним из вопросов дня, вызывающим жаркие дебаты, было франкмасонство: что оно представляет собой на самом деле, было ли оно антирелигиозным, следует ли рассматривать его как тайное общество или как «пятую колонну» якобитов? Ложи, наиболее популярные в Шотландии, вызывали гнев папского престола, новый папа Клемент XIII осуждал их — и за франкмасонство, так и за связи с антиклерикальными философами-вольнодумцами Франции, особенно подчеркивая в этом отношении роль Гельвеция.
Клемент был деятельным и энергичным понтификом, он нашел время для пропаганды окружного письма, датированного 20 декабря 1759 г., в котором подчеркивал духовные достоинства поста. «Интервенция» Клемента уже вызывала ярость Фридриха Прусского, сфабриковавшего краткое папское
