болта появились маленькие артефакты, типа Грави. Через пару шагов я натыкался на трамплин и электру. Я решил проверить старую теорию и бросил артефакты в аномалии. Трамплин вмиг перерос в студень, который начал разливаться по земле. Электра же наоборот стала только больше, поэтому разряды могли слегка касаться подошвы ботинок. С поля в жарку, которая была сзади прилетела пуля. Но она мигом расплавилась в адском огне. Обойдя ещё два трамплина и ржавые волосы, которые сделались похожими на перекотиполе, я выбрался из лабиринта и стал за нашим вертолётом.
Микролаб всё ещё стрелял с подствольника, а я ещё два бойца целились в прицеле с Абаканов. Бойцы «Свободы» решил идти в контр атаку и уже успели снять второго снайпера. Я стал возле Микролаба и, сдерживая боль в руке, которая всё ещё кровилась, начал стрелять в свободовцев. Скажу честно, такие схватки с ними впервые. Когда пришёл в «Долг», то война стала в клане, а не вне его. Таким образом, после распада и возрождения я никогда толком не стрелял анархистов. Бывали конечно случаи, когда приходилось отбиваться, но не так, как сейчас. Сейчас любой друг мог тебя убить без вопросов, только зная, в каком ты клане. Такая выпала судьба. Если год назад за моей спиной было всего пару анархистов, то теперь скоро будет… много. Я всё ещё не мог нормально целится и большинство моих выстрелов ушло в пустоту. Я зарядил подствольник и выстрелил в направление
