зайдя в дом, мы встретили Анжелину, хлопотавшую на кухне. Я поздоровался с ней, а Миронов в двух словах ей всё объяснил. Мне он предложил располагаться за кухонным столом, а сам куда-то отлучился. Анжелина спросила, почему я к ним не захожу, говорила, что Саша рассказывал ей о моей работе, спрашивала, зачем я приехал в это гиблое место. Мы поговорили минут десять, пока не вернулся Александр Михайлович. Тогда подали обед и беседа продолжилась. Сначала рассказывали о прошлом. О жизни, о работе. Потом перешли к недавним событиям. Александр Михайлович, как ответственный этого района в зоне отчуждения, описал ситуацию как мутную. По его словам что-то здесь твориться не то, и как-то беспокойно. Может, из-за странностей здесь начали «такое» развёртывать, а может из-за этих вот экспериментов появились тут странности. Никто ничего не объясняет и дважды не повторяет. Я рассказал о том медицинском случае. Он тоже согласился, что походы по «зоне» тут ни при чём. Потом попросил о беседе никому не говорить - любознательных верхи не любят.
Предложил прогуляться и чего-то показать. Анжелина тоже пошла с нами. Александр Миронов повёл нас к речке. Дышалось хорошо, и прогулка выходила замечательная. Мы приблизились к бревенчатому дому, расположившемуся вдоль реки. Обогнув его, мы оказались на крутом обрывистом берегу. Вид был просто замечательный. В вечерней реке остались ещё отблески от солнца, уже скрывшегося за горизонтом.
