– Здесь та-ак спокойно, – кутаясь в свитер, блаженно протянула Таня. – И тепло.
– Мы сто раз ходили этим маршрутом, – признался Дмитрий. – Даже привалы устраивали на этих полянах.
– Своими кострами всю оптику в перископе закоптили, – буркнул Евгений. – «Лысые романтики, таежные бродяги»…
– Мы же не знали…
– Еще бы вы знали, – Гордиенко сложил снимки обратно в пакет и сунул за пазуху. – Пленку придется у тебя изъять, друг Дмитрий. Это такая бомба, что от ее взрыва даже в этом бункере не спрячешься. Любителям тут делать нечего.
– Но ведь это наш материал и наша борьба!
– Только не надо пафоса, – Евгений поморщился. – Пленку на стол!
– А ты как считаешь, стали бы агенты преследовать нас с таким упорством, будь там засняты чужие подвиги?
– Но каким образом они узнали… вернее, почему решили, что кассета у вас?!
– Что-то я не пойму, куда ты клонишь, – Евгений насторожился. – Таня добыла тебе пленку, так? Где она ее взяла? Сперла у агентов. Вот они и решили найти и вернуть утраченное.
– Они не могли знать, что кассета у Тани. Они вообще не знали, где эта пленка.
– Зачем же они дежурили у ее дома, когда началось землетрясение? Проезжали мимо?
– Они давно наблюдали за ней, – признался Дима. – Так же, как мы…
– Что?! – девушка резко развернулась к ухажеру. – Так ты за мной наблюдал?! То есть, все наши отношения… были… чисто деловыми?!
– Нет, Танюша, ну что ты! Да, сначала у меня было такое задание, но после… так часто бывает, когда узнаешь человека ближе… я тебя полюбил!
Гордиенко прикрыл глаза ладонью и устало вздохнул.
– Ты скотина, Марков! – разбушевалась Таня. – Ты использовал меня как куклу, как подстилку! Вытер ноги и пошел дальше?! Ты моральный урод! Я тебя ненавижу! Как ты мог со мной так поступить?
– Прекрати, – Дмитрий насупился. – Прекрати истерику немедленно!
– Истерику? Ты же меня почти убил, бездушная ты тварь!
– Единственная тварь здесь… – ухажер вскочил с кресла. – Единственная бездушная тварь здесь – это… Он побагровел и сжал кулаки.
– Ну, ну, заканчивай мысль, – отняв руку от глаз, подбодрил Гордиенко. – Или что, кишка тонка? Марков рухнул обратно на стул.
– Что все это значит? – Таня перевела взгляд на офицера. Глаза ее были полны слез. – Женя, ты тоже за мной наблюдал?
– Чисто по-соседски. И не наблюдал, а присматривал. Из неопределенной, но сильной симпатии.
– Вы все чокнулись, что ли? – она промокнула слезы рукавом свитера. – Или хотите, чтобы я чокнулась? Объясните мне толком, что происходит?
– Вряд ли тебе станет легче, – сказал Евгений. – Да и лично у меня на сей счет пока одни догадки. Может быть, наш турист знает больше? Что скажешь, друг Дмитрий?
– Вы же видели фотографии, – раздраженно ответил Марков.
– А при чем здесь наша очаровательная спутница? Вернее, я догадываюсь, что существует некая связь, но какая и в чем ее природа?
– Я точно не знаю, но это как-то связано с Системой, – заявил Дмитрий.
– Н-да? – Гордиенко в сомнении покачал головой. – Как?
– Я не знаю! Но мы наблюдаем за всеми происшествиями, которые улаживает САУ. В них очень много странностей. А еще… нам пришлось испытать это на собственной шкуре. Год назад мы потеряли нескольких товарищей. Я думаю, они погибли в схватке с агентами Управления.
– Так все-таки это почерк САУ? – Евгений похлопал по карману с фотографиями.
– Я не знаю! – Дима снова вскочил, опрокинув стул. – Не знаю! Если бы можно было сказать определенно, САУ – это сам «Водолей» или святой дух, я бы так и сказал! Но я не знаю! Мне известно одно: среди нас есть тот, кто это знает! Но это не я!
– Да успокойся ты, – Гордиенко махнул рукой. – Заладил… Сядь!
Марков сел и дрожащей рукой налил себе еще коньяка. Евгений задумчиво проследил, как Дима выпивает, и покрутил в пальцах свой стакан. Сквозь жидкость на донышке была видна выпуклая, перевернутая надпись «Ц 14 коп». И это было чертовски верно. Всем истерическим заявлениям Маркова цена была не больше четырнадцати копеек. А то и меньше. В недавнем прошлом Татьяны действительно имелись белые пятна. Знал Евгений и о неприятной истории с пятью похитителями, которые сцапали рядового инженера и во время захвата были убиты. Вполне возможно, что это были те самые товарищи Дмитрия. В таком случае, он лукавит, что не из «структур», погибшие были федералами. Но все эти неуклюжие игры в конспирацию и связанная с ними ложь не имели сейчас большого значения. Важнее была иная тонкая связь – Таня в то время совершенно случайно приезжала по делам в тот самый город. Можно было подтянуть сюда и ее необъяснимый приступ кровожадности. А еще откровенный интерес к ней САУ. Но заходить с выводами настолько далеко Евгений не спешил…
– Так откуда, ты говоришь, пленка?
– Это была случайность. Ее выронил Шорников, но, похоже, он и сам не знал, что кассета у него…
– Погоди! Кто такой Шорников и почему он не знал о кассете, если она выпала у него из рук?
– Из кармана.
– Без разницы.
– Вы сами знаете, кто это, Евгений, – неожиданно раздалось с порога комнаты. – Сидите спокойно!
Беглецы одновременно обернулись к двери. Комната вдруг наполнилась вооруженными людьми, которые быстро отняли у Гордиенко пистолет и взяли на прицел его спутников. Возглавлял группу захвата высокий статный мужчина с седеющей шевелюрой и пристальным взглядом серых глаз. Он неторопливо прошел к столу и взял пленку.
– Какая честь, – буркнул Гордиенко. – Как вы нас нашли, Борис Михалыч?
– В мою особую проницательность ты, конечно, не поверишь.
– Конечно.
– Тогда не буду томить… – он сделал шаг в сторону, и из-за его спины появился… капитан первого ранга Кулик.
– Прижали нас, Женя, – хмурясь, сказал он. – Сверху.
– Вы знаете, что на этой пленке, товарищ командир?
– Не знаю и знать не хочу. Поднимайся, поедем на базу. Финита…
– А свидетели?
– Гордиенко, встать! На выход шагом марш!
– Есть, – Евгений нехотя поднялся и бросил взгляд на Татьяну. – С меня сто баксов, не забыла? Я верну.
– Если свидимся, – обреченно взглянув на агентов, ответила девушка. – Спасибо тебе. Прощай…
– Сейчас соплю пушу, – негромко произнес кто-то из бойцов.
– Слезу…
– И слезу.
– Буер, разговорчики.
До самого выхода на поверхность Гордиенко шел молча. Лишь усевшись на жесткую лавку в «уазике», он невнятно выругался и ударил кулаком по ладони.
Кулик также молча сел впереди и заговорил, только когда машина выбралась на мокрую лесную дорогу. Правда, заговорил не с Евгением, а с шофером.
– Давай по верхней тропе, там должно быть более-менее сухо.
– Так ведь она не выходит на шоссе, – удивился водитель.
– А кто сказал, что нам на шоссе?
