– Конечно. Сначала вели его от самого аэропорта, а перед исчезновением помощничка подсунули. Наглого, как танк…
– Наглого? Ты с ним общался?
– Операторы общались.
– После похищения?
–Да.
– Как же так? Шорникова у вас чекисты сперли, а своего оставили на расправу?
– Да, действительно, – Борис задумчиво пожевал губу.
– Нервный ты стал, Борис, а оттого и невнимательный, – Кабанов вздохнул. – Нет, пора, пора тебя повышать. Давай ко мне в секретари. Будешь кофе подносить, бумажки перебирать: «подпишите, Сергей Ильич, чего изволите, Сергей Ильич…» Как тебе должность? Потянешь?
Министр довольно рассмеялся. Кравцов побагровел и скрипнул зубами.
– Может, военные? Они тоже под ногами путаются.
– Вообще-то, я генералу Пахомову ясно сказал: отставить, – усомнился вице-премьер. – Он у меня на таком крючке… не крюк, а целый адмиралтейский якорь.
– Я в курсе, как вы с ним три эшелона новой техники списали, – не удержался Борис, – в Ирак…
– Пасть захлопни, – министр сверкнул взглядом. – Болтун…
– Находка для шпиона, – Кравцов махнул рукой. – Знаю.
– Для снайпера, Боря, – куратор нехорошо улыбнулся. – Или для подрывника. Ищи своего Шорникова и сворачивай тут активную деятельность. Затаись на время. Купола почини, тесты по Системе прогони и никаких экспериментов. Хорошо слышишь, отчетливо? Никаких. Я еще не уладил дело с «побочными эффектами» в том самолете. Чего глаза выкатил? Думал, я не знаю о «красном смещении»? А кто бы за тобой следы заметал, не будь меня? Твоя группа зачистки? Так ведь она только трупы утилизирует и пятна крови замывает. А с начальством ФСБ, прокуратурой и на юге с полевыми командирами и авторитетами всякими кто, думаешь, вопросы утрясает? А они все очень даже интересуются, куда пропадают люди, после того как их перехватывает САУ. Если еще чего отчебучишь в ближайшее время, отбрехиваться не стану. Отдам тебя на съедение, Боря. Допрыгаешься.
– Без Системы мне Виктора не отыскать. Помех много. И военная контрразведка, и чекисты.
– Они мешать не станут.
– Активно не станут, будут саботировать.
– Ладно, нажму. Военные сами вернут твоего Виктора, если он у них. Добровольно. Получишь его и засохни! Всплывет хоть фактик, хоть словечко, хоть килобайт информации о твоих художествах – лучше сам застрелись. Свободен…
Выйдя из административного здания, Борис немного постоял перед распахнутой шофером дверцей автомобиля, а затем резко, словно приняв какое-то решение, уселся в машину. Там он поднял трубку телефона и вызвал главный зал Системы.
– Ивлев, начинаем охоту.
– Получили добро? – помощник усмехнулся. – Ну, спецура, держись…
Борис положил трубку и устало помассировал веки.
– Вот и все…
– Что? – поинтересовался сидящий рядом с шофером охранник.
– Все, Буер. Как есть – все. Обратного хода нет.
– А-а, – Буер ничего не понял, но раз начальство так считает, согласился. Нет, значит, нет. Начальству виднее.
* * *
После обеда город снова накрыли темные тучи. Они были тяжелыми и отливали мрачной синевой. Но грозой в воздухе не пахло. Не было и громовых раскатов, молний или их далеких отблесков. И дождь не пошел ни сразу, ни чуть позже, когда цвет туч стал совсем уж неприличным: свинцово –черным.
На Красной горке – в одном из немногих более-менее уцелевших городских кварталов – сработали фотореле уличных фонарей – так стало темно в старинных двориках и переулках.
– Почему надо было везти клиента именно сюда? – капитан Павлов направил машину вверх по узкой улочке. – Высадили бы в порту, и пусть плывет в свое подводное царство, к дядьке Черномору и богатырям. Ищем в потемках этот дом на Цветочной улице, как Штирлиц с Плейшнером. Фигня какая-то получается.
– В последние сутки только она и происходит, – согласился Гордиенко. – Но, как сказал Кулик, выбирать не приходится.
– А может, плюнуть на все? Допросить с пристрастием этого мужичка. Он же гражданский, сразу поплывет. А уж после отдать его САУ. Или лучше поменять на что-нибудь. На компромат какой.
– Нарушить приказ Кулика, а если точнее, самого генерала Пахомова?
– Это да, не годится, но странно мне, Жека, с чего вдруг так обеспокоился сам Пахомов? Может, не врет твое чутье, может, этот Шорников действительно только прикидывается мелкой сошкой, а на самом деле всей Системе крестный папик?
– Доказательств-то никаких.
– Это верно, никаких.
– А-а, ну их к дьяволу! Пусть забирают своего инженера и катятся в дупло.
– Ну, ну, чего ты ершишься? Пока клиент у нас, ничего не потеряно. Какой дом, тридцать второй?
– Тридцать четвертый. Вон там, за поворотом.
– Ну и местечко выбрали, сплошные закоулки. Нет чтобы как в кино – на мосту. Шпионы медленно так идут, останавливаются, обмениваются выразительными взглядами.
– Мы же не меняемся…
– А-а, ну да. Так давай выпустим его прямо здесь. Пусть топает. А то еще на засаду напоремся.
– Ты же не на юге, какие тут засады?
– Плотные, – Павлов вдруг насторожился и остановил машину. – Давай, порули…
– Ты куда?
– Что-то сердце растревожилось.
– Кофе много пьешь.
– Ты бы увел клиента вон за ту будку. Там и встретимся.
–Я…
Что хотел ответить Гордиенко, осталось загадкой даже для него самого. В следующую секунду его мысли стали чистыми и холодными, как вода в горном ручье. Опасность разливалась в воздухе едва ощутимым тошнотворным запашком Время стало резиновым, а свет фонарей превратился в^ медленно текущую янтарную смолу. Павлов ужасно медленно упал на дорогу и откатился под прикрытие фонарной тумбы. Там, где он только что стоял, неторопливо выросли фонтанчики из пыли и асфальтовой крошки, сдобренные белым дымком
Евгений выпрыгнул из машины и через заднюю дверь вытащил Шорникова. Пули порвали железо кузова, звякнули по колесному диску, снова вспороли асфальт и завершили свою визгливую атаку, просверлив лобовое стекло. Кучность стрельбы оставляла желать лучшего Снайперы в засаде сидели аховые.
Гордиенко крепко ухватил Виктора за плечо и потянул под прикрытие кирпичной будки.
– Кто это? Зачем они в нас стреляют? – испуганно спросил Шорников, прижимаясь к стене.
Отвечать на его вопросы Евгению было некогда. Противник не ограничился обстрелом и пошел в атаку. Не в лоб, конечно, там его натиск сдерживал Павлов, а обходя с флангов и даже с тыла. Засада была действительно плотной. Только немного странной. Евгений отработанными до автоматизма ударами уложил на землю двоих пареньков самого обычного, дворового вида и только после сообразил, почему не стал в них стрелять: парни не были вооружены. Дрались грамотно, но голыми руками. Еще трое участников засады были более колоритны: наголо бритые головы, кожаные куртки и подобие холодного оружия в руках. Один вращал вокруг себя тяжелую цепь, а двое других размахивали ножами. О базовых правилах обращения с гибким оружием первый бритоголовый не имел ни малейшего представления, и шансов отоварить самого себя вместо противника у него было сто из ста. Гордиенко даже ничего не сделал, просто немного помог, и
