вам!
И быстро распрощался.
Приехал Цаген домой и обо всем рассказал отцу.
— Это хорошо, — сказал отец. — Ты уходи со двора, а я как следует приму шурина.
Вскоре на двух арбах приехал шурин отца Цагена. На одной арбе были люди, а на другой он привез несколько баранов.
Увидел шурин живого и здорового зятя и хотел было повернуть назад.
— Нет, уж коли приехали, так не уедете!
Отец Цагена провел гостей в дом, прирезал баранов, пригласил соседей и устроил большой той.
— Этот ублюдок, принесенный ублюдком, попадись он мне когда-нибудь! — приговаривал дядя Цагена.
— Не говори так, не говори, — шептал зять, — о других моих детях можешь так говорить, а это мой законный сын.
121. Цаген на том свете
Записал И. А. Дахкильгов в 1967 г. на ингушском языке от X. Хамхоевой, г. Назрань ЧИАССР.
Личный архив И. А. Дахкильгова.
Сел Цаген на ветку большого дерева и стал ее пилить. Проходивший мимо путник сказал:
— Слушай, разве можно, сидя на ветке, ее пилить? Ты же свалишься с дерева!
— Иди своим путем, не мели чепуху! — ответил Цаген.
Путник ушел. Только Цаген кончил пилить, ветка сломалась, и он вниз головой слетел на землю.
— Правду говорил прохожий! Он, видимо, шейх, — воскликнул Цаген, оседлал осла и отправился за путником.
Догнал он его и спрашивает:
— Когда наступит мой смертный час? Пока не скажешь, я не отстану от тебя.
— Разве я похож на шейха? Отстань, ради бога, — ответил путник.
Но Цаген не отставал, и путник сказал ему:
— Ты умрешь после третьего рева своего осла!
Перевязал Цаген морду своего осла и поехал. Настала пора кормить осла. Только Цаген развязал морду осла, как тот заревел во всю глотку.
— Ай! Душа покидает меня! — побледнел Цаген.
Второй раз заревел осел.
— О боже, наступил мой смертный час! Душа моя уже в колени ушла. Не дай, боже, реветь моему ослу.
Засунул он в пасть осла шляпу из лопуха и повел осла на поводу.
Идут они, и вдруг шляпа с шумом: «То-х-х!» вылетела из пасти осла и ударилась о спину Цагена.
Осел ушел, а Цаген упал лицом в пыль, лежит и думает: «Все пропало, куда же я попаду: в рай или в ад?»
Лежал же Цаген на мосту. В это время по мосту проезжали люди с арбузами. Говорят они Цагену, чтобы он ушел с моста. А тот лежит, не шелохнется. Окружили люди Цагена и стали пинать.
— О боже! Что это за горе? Почему ты отдал меня на растерзание в ад чертям? Что плохого я тебе сделал?
— Э, мужчина! О каком аде, о каких чертях ты болтаешь? Встань и убирайся с дороги, ты не даешь проехать арбе.
— Нет, не пропущу, если вы не дадите мне арбузов, — ответил Цаген.
— Вот тебе три арбуза, только уходи с дороги.
Ваял Цаген арбузы, догнал своего осла и поехал домой.
На краю села проезжал он мимо одного дома. Игравшие на улице дети Цагена обрадованно говорят отцу:
— Дада, ты куда идешь? Наверно, эти арбузы везешь вам?
— Убирайтесь, — отвечает Цаген, — ваш дада скончался.
Но люди убедили Цагена, что он жив и находится в родном селе.
Приехал Цаген домой, сел в кругу своей семьи, поел арбузов, рассказал о своих приключениях и в конце добавил:
— Хорошие обычаи на том свете: давать арбузы покойникам, но плохо одно, и боже нас от этого сохрани: пинают там слишком сильно.
122. И я улыбнулся бы…
Записал II. А. Дахкильгов в 1967 г. на ингушском языке от X. Хамхоевой, г. Назрань ЧИАССР.
Цаген жил бедно. Как-то попросил он на время у одного богача золотой рубль. Тот одолжил.
Прошла неделя, прошел месяц, год, а Цаген и не думал отдавать долг. Надоело богачу ждать, и он напомнил Цагену о долге. Цаген ответил:
— Пройдет после этого два месяца и наступит осень. С гор начнут спускаться отары овец. Шерсть овец будет цепляться за мой колючий забор. Я соберу ее, выстираю, прочешу, спряду нитки, а моток ниток продам на базаре. Вырученные деньги, можешь быть спокоен, отдам тебе в погашение своего долга.
Убедился богач, что не получит обратно свой рубль, и кисло улыбнулся. Тогда Цаген сказал:
— Клянусь богом, если бы на моей ладони поблескивал золотой рубль, словно солнечный зайчик на зеркальной глади родника, и я улыбнулся бы.
123. Поле Цагена
Записала Ж. Торшхоева в 1978 г. на ингушском языке от А. Торшхоева, г. Грозный.
Личный архив А. О. Мальсагова.
Много раз Цаген засеивал поле кукурузой, но она не всходила. Обратился тогда Цаген к богу:
— Милостивый боже! Дай взойти кукурузе! Если дашь, то урожай поделим пополам.
И кукуруза Цагена хорошо уродилась.
Увидел Цаген созревшую кукурузу и снова обратился к богу:
— Из нашего договора ничего не получится. Ты не пахал, не сеял, не полол со мной. Весь урожай заберу себе!
И отправился Цаген домой за арбой.
В это время прогремел гром и полил сильный дождь с градом.
Когда Цаген вернулся, поле было не узнать. Дождь, хоть и перестал, но гром продолжал греметь, сверкали молнии.
Посмотрел Цаген с разбитым сердцем на свой изуродованный участок и, все поняв, сказал:
— Теперь, боже, можешь гонять сколько угодно свои арбы по небу и зажигать спички. На этом поле
