накипью бульона из шестидесяти трех котлов.
Ничего не сказал им Махтат и незаметно отдал кольцо Тани Гук. Она сразу поняла, что ее муж жив. Сбросила с себя траур и пустилась в пляс. И комнаты засверкали от ее красоты.
Об этом узнали вампал и гамсельг. Они обрадовались, ведь три года не могли заставить Тани Гук снять траур и произнести хоть одно слово.
Выполнив поручение, Махтат вернулся к брату и его друзьям. Они переночевали в ноле, и-на второй день отправились на свадьбу, где множество людей пили, ели и веселились. Говорит Пахтат, рожденный кобылой:
— Покажи, братец, где твои и мои враги.
— Вот они, — указал Махтат, рожденный коровой, на окно.
Взглянули друзья и видят — сидит у окна грязный вамнал, а рядом с ним восседает на мягких шелковых постелях, вся в золоте и серебре гамсельг.
— Кого убьем из них первым, кого вторым? — спросил Пахтат.
— Лучше сначала убить гамсельг, — сказал Махтат.
Натянул Пахтат лук, который не смогли бы натянуть и шестьдесят человек, пустил стрелу и сбил с места гамсельг, словно птичку. Затем пустил стрелу в вампала и вышиб ему мозги. Люди разбежались, свадьба не состоялась.
Пахтат забрал всех коров, отары овец, богатство двух вампалов и со своей женой, братом и верными друзьями отправился домой. В каждом селе они устраивали веселье.
Приехал он к дому отца. В высоких башнях отца птицы свили гнезда, весь двор зарос бурьяном, по двору ходили дикие собаки. Из курятника доносились жалобные стоны.
Заглянул Пахтат в курятник и увидел мать и отца, ослепших от пролитых слез.
— Что вы сидите? Выходите, ваши сыновья Пахтат и Махтат вернулись домой.
— Убирайся, не терзай наши души, наших детей убили грязные вампалы, а старший вампал разрушил наше хозяйство. Мир велик, уходи, оставь нас!
Жители села подтвердили, что перед ними их сыновья. А те рассказали, что убили двух вампалов.
— Я поверю вам, если будет убит старшин вампал, — сказал отец.
Убили и старшего вампала и привезли его голову на арбе, запряженной шестью быками. Только прикоснулись мать с отцом к голове убитого вампала — тут же прозрели.
Устроили они пир для всего села. Друзья Пахтата возвратились на небо, а сам он остался с Тани Гук.
Пусть у того, кто распустит о них сплетни, язык отсохнет, у доносчика пусть душа оборвется!
Пусть недостойный не родится, а если и родится, пусть умрет!
8. Овдилг
Опубл.: ИФ, т. II, с. 84.
Записал И. А. Дахкильгов в 1964 г, на ингушском языке от Ш. Ханиевой, с. Нясар-Корт ЧИАССР.
Текст данной сказки — яркий пример современной записи сказочного сюжета: контаминация ряда сюжетов, нарочитость и искусственность.
Жил-был один старик. У него было три сына. Когда сыновья подросли, старик тяжело заболел. Умирая, он завещал сыновьям:
— За три дня до болезни я видел во сне большое диво. Боюсь, что после смерти оно будет меня беспокоить. Поэтому прошу вас первые три ночи сторожить мою могилу.
Дав сыновьям наказ, старик умер. Сыновья устроили большой тязет [44] и похоронили отца.
В первую ночь жребий идти сторожить могилу отца выпал старшему. Старший струсил и ласково попросил младшего брата:
— Пойди, пожалуйста, вместо меня, а я пойду вместо тебя.
Самого младшего братья и все люди прозвали Овдилг[45].
Овдилг подумал: «Какая разница, в какой день идти, один раз все равно надо, а сейчас сделаю брату доброе дело. Что будет, то будет».
Вечером младший сын пришел на могилу отца. Посреди ночи прибежал красный жеребец, подобный барсу, — только земля дрожит, из глаз синие искры сыплются, дым столбом валит. Прыгнул конь на могилу отца и копытами начал разгребать землю. Вцепился Овдилг в коня и только успел сесть на него, как конь поднял его до семи небес и опустил вниз под седьмую землю. Заговорил тогда конь человеческим языком:
— Сын суки, сын мухи, слезай с меня!
— Я не сын суки, не сын мухи, а с сегодняшнего дня твой хозяин, — промолвил Овдилг.
Коню ничего не оставалось делать, как признать Овдилга хозяином.
— Вырви из моей гривы волос и, когда я понадоблюсь тебе, сожги его — я приду к тебе на помощь, — проговорил красный конь и исчез.
Овдилг спрятал конский волос в карман, а рано утром пришел домой. Старший брат стал расспрашивать:
— Как ты провел ночь? Что видел?
— Кроме волчьей ночи[46], ничего не было, — ответил Овдилг.
— А где волк? Что за волк? — испугался и хотел бежать старший брат.
— Я говорю, что ночь была холодная и темная, — ответил Овдилг, успокаивая его.
На второй день средний сын должен был идти сторожить могилу отца.
— Эй, Овдилг, пойди вместо меня, а я хочу пойти на базар в соседнее село. Пойди, пожалуйста, а за это я привезу тебе кукурузной муки.
— Хорошо, я пойду сторожить вместо тебя, — сказал младший брат, а про себя подумал: «Все-таки он старше меня. Может быть, и на этот раз появится на могиле отца какое-нибудь диво».
Как и в первую ночь, прибежал белый конь, подобный барсу, — только земля дрожит, ив глаз синие искры сыплются, из ноздрей дым столбом. Вцепился и на этот раз Овдилг в коня. И только успел сесть на него, как конь стал то поднимать его в небеса, то опускать к земле, то мчать по морям. Заговорил конь человеческим языком:
— Сын суки, сын мухи, слезай с меня!
— Я буду сыном суки и сыном мухи, если отпущу тебя. Ты пригодишься мне.
— Делать нечего, я должен подчиниться храброму канту[47], который одолел меня. Вырви из моей гривы волос. Как только сожжешь его, я сейчас же предстану перед тобой, — проговорил белый конь, подобный барсу, и исчез.
Овдилг спрятал конский волос в карман и пришел утром домой.
— Как ты провел ночь? Что видел? — спросил средний сын.
— Кроме волчьей ночи, ничего не было, — ответил Овдилг.
— Что за волк? Где он? — закричал средний брат и бросился бежать.
— Ай, я говорю, что ночь была холодная и темная, но я-то знаю, ты сильнее волка.
На третий день младший брат должен был сам караулить могилу отца. Ни старший, ни средний не хотели идти вместо него и лишь посмеивались над ним:
— Сегодня ты должен идти сам за себя!
«Вы смейтесь, смейтесь, но будет дело, если мне снова попадется конь», — думал про себя Овдилг.
В третью ночь светила луна и небо было звездное. Внезапно прибежал черный конь, подобный
