пр-Ак» таким, как он есть.
Да, наверно.
У нас отличный продукт, сэр.
Да и прибыли неплохие.
Совершенно верно, сэр.
Эй, постой-ка, а что если мы используем настоящих медведя и акулу и выдадим их за липовых? Сможем сэкономить чертову кучу денег.
Мы думали об этом, сэр. Но вызывает беспокойство, что настоящие медведь и акула будут недостаточно реальны, чтоб быть убедительной фальшивкой.
Настоящее будет слишком фальшивым?
Настоящее будет слишком настоящим, но не в плане настоя шести.
Реальное недостаточно реально.
Именно, сэр.
Может, ты и прав.
Но, я думаю, нам нужно менять временные рамки.
Поясни.
Два года – это просто слишком долгий срок ожидания. Народ начнет стрелять себе в лоб, колотить своих детей. Нам нужно вернуться пораньше.
О'кей, потянем восемнадцать месяцев.
Сэр, я думаю, ближе месяцам к восьми, на апрельском подъеме.
Это рано.
Наши исследования показывают, восемь месяцев – это оптимально. Мы сможем провести привязки к Пасхе, ко всей теме Воскресения.
Это действительно рано.
Да, сэр, но, я думаю, мы прорвемся.
Хотя, весенняя схватка – это мне нравится.
Да, сэр.
Вот что.
Да, сэр.
Если будет третья схватка.
Да, сэр.
А первую схватку акула выиграла.
Да, сэр.
То.
Сэр, я не думаю, что программистам это понравится.
Ну а как ты думаешь, работу программистам иметь нравится?
Я с ними поговорю, сэр.
100. А теперь в нашей программе
Норманы на своих местах высоко над рингом.
Шестьдесят пять тысяч болельщиков и десятки миллионов по всему миру зрителей платной трансляции.
Елки-палки, уже вот-вот медведь и акула вступят в схватку, и кто же выиграет, если это случится.
Диктор говорит: «'ХардКорп' приглашает вас к мигу молчания и молитвы за американские войска».
Вице-президент Лас-Вегаса говорит: «Никто нам ничего не говорил про миг-молчание».
Миг, в общем-то, молчаливый. Ну, близко к тому. Не слишком.
Наводит на мысли о ветерке, целующем луга. Наводит на мысли о бомбоубежищах.
И вот загораются огни, и налетает громкая экстремальная музыка.
Диктор говорит: «Добро пожаловать, фаны схватки, на Величайшее Зрелище в Анналах Истории».
Вот затанцевал луч прожектора на ринге. Скрестились несколько лазеров. Прозрачная синяя вода, несколько мелких деревьев и подлесок, песчаный бережок.
Ни за медведя, ни за акулу не стоит досадовать в такой обстановке. Это равные условия.
Диктор говорит: «В одном углу – претендент, крупное млекопитающее семейства Ursidae, обитающее почти исключительно в Северном полушарии, с крупной головой, массивным телом, короткими, могучими и когтистыми лапами, лохматым, густым мехом, почти девять футов ростом в стойке на задних лапах и весом более 1500 фунтов, возлюбленный Шекспира, отлично отдохнувший и жаждущий мести…
МЕДВЕДЬ!»
Ошеломленные и испуганные болельщики аплодируют, а в углу ринга материализуется гигантский медведь. Слюна ярости, реальнее реальной, струйками стекает с его реально-белых зубов.
Голова медведя, в общем-то, громадная. На одном из Интернет-сайтов ее назовут «слегка укрупненной». На другом – «гротескной в своих пропорциях». На другом – «приблизительно соразмерной телу». На другом – «оправданно и справедливо раздутой, учитывая катастрофу 'Медведя-пр. – Акулы Г». И так далее.
Решайте сами.
М-р Норман чувствует легкую тошноту. Он откладывает свой «Медве-тако».
Спортивный комментатор говорит: «Ого-го, вот так экземпляр, Рич».
Стадионный комментатор говорит: «В другом углу – двенадцатифутовая обладательница шестого чувства, многочисленных рядов треугольных, бритвенно-острых зубов, хрящевая, утонет-если-не-будет- плыть, легендарная хищница, не упомянутая в Библии, отсутствующая на ночном небе, свирепая донельзя, неоспоримая победительница «Мед-пр-Ак I» – АКУЛА!»
Аплодисменты вперемешку с шиканьем, и акула грозно материализуется в противоположном углу. Мэтью бледнеет в темноте. Он не аплодирует.
Некоторые люди, немногие люди покидают свои места и устремляются в проходы. Кто-то ищет туалет, остальные же уходят со стадиона вовсе – они не смогут толком объяснить, почему, но им необходимо выбраться. Много лет спустя один социолог будет искать этих людей, чтобы их опросить, но не найдет от них ни следа.
И вот.
И вот звучит гонг, и медведь с акулой
Медведь и акула, естественные заклятые враги, друг против друга в звериной, яростной, застарелой враждебности. Мир природы ужасен, кто же станет отрицать.
И вот крики.
Вспорота плоть, взломаны кости.
Медведь ревет и верещит. Акула издает какой-то жуткий, никем прежде неслыханный звук.
Нил Постман говорит: «Кто готов с оружьем встретить море развлечений?»
М-р Норман смотрит влево, где сидят м-с Норман и Мэтью.
Акулелыцик Мэтью, подобно многим на стадионе, прячет лицо в ладонях. Он подвывает и кусает руки.
Маленькая и нерасчетливо заложенная бомба срабатывает в Секторе 324, вдали от зрелища. Работа дилетантская, но вид взрыва потрясает.
М-с Норман, похоже, потеряла сознание, откинувшись на спинку стула. Она утратила свою осанку. Ее жевательная резинка с долгим-долгим вкусом выпала у нее изо рта и прилипла к памятному значку на блузке. Глаза закатились. Ее трясет от шока.
Внизу на ринге – то, что реальнее реальности.
Кровь – гейзерами и фонтанами. Хрящи в стружку.
Красножаберная рыба хватает ртом воздух на арене «Римского Колизея».
М-р Норман смотрит вправо, туда, где сидит его младший сын. Глаза Кертиса смотрят на Матч из черных кругов, слезясь, его лицо пусто, течет слюна. Розовые лохмотья сахарной ваты запутались у него волосах. Липкий «Акуленец» тает в его пухлых руках.
Гордый узел.
Его футболка говорит: «Я выиграл конкурс сочинений «Медведь-пр. – Акулы», а ты – нет».
М-р Норман говорит: «Кертис?»
