у Кати дома лежат. Туда нельзя. Нельзя… Да и хуй с ними».
Он глянул на стену с амуницией.
– Так, бля, что тут?
Руки сразу, будто на чистых рефлексах, потянулись к рюкзаку, безошибочно выбрав из пяти любимую модель. «Теперь… Сука, загадил все. – Стас скинул на пол обляпанную кровью плащ-палатку и потянулся к соседней. – Ладно, эту возьмем. Шинель. Ага, вот она, пойдет. Сапоги надо. В берцах задубеешь скоро. О. Какой? Сорок третий, отлично. Портянки. Годится. – Он накинул шинель поверх камуфляжа и, спешно запихивая «товар» в рюкзак, переместился к витрине сопутствующих принадлежностей. – Топорик. Маловат, но ладно. Лопата. Ножик раскладной, сгодится. Так, это у нас что? Херня, херня. Стоп. – Рука потянулась к ПБС. – Ага, дайте два. Смазка. Надо бы еще дробовик прихватить, дорога дальняя, глядишь, и жратва закончится. – Он бросил взгляд на правую стену и тут же выбрал подходящий укороченный полуавтомат с неподвижным полиамидным цевьем и таким же прикладом. – Ну-ка. Вроде не убитый. – Ружье отправилось в стремительно наполняющийся вещмешок. – Патроны. – Стас обежал прилавок и, присев, начал копаться в коробках, сложенных под ним. – Ебануться! А «семерка» где? Черт ногу сломит. – Глаз невольно скосился на мертвое тело справа, и совесть больно уколола промеж ребер. – Извини, Катюша. Извини. Мне сейчас это нужнее. А, вот они, родимые! Возьмем десяток, лишними не будут. – Коробки с мелодично позвякивающими боеприпасами отправились в ненасытное жерло рюкзака. – Раз уж дробовик прихватил, надо бы и картечью разжиться. Пачек пять хватит. И дроби еще пяток. Что у нас с гранатами? РГО. Возьмем пару. Аптечка, нужна аптечка. – Стас переместился вправо, стараясь не наступать в растекшиеся по полу кровавые ручейки. – Вот то, что нужно. Еда. – Он хлопнул ладонью по подсумку с бутербродами из ржаного хлеба и вяленого мяса. – Надо же, за весь день не притронулся, да и не хочется что-то. Так. Деньги. Серебро все у Кати осталось. С собой у меня четыре золотых. Хватит».
Стас поправил шинель, завязал вещмешок, накинул лямки на плечи, перезарядил ПБ и, бросив последний взгляд, двинулся к выходу, но замер на полпути.
Стул, подпирающий ручку, скрипнул, и в дверь постучали.
– Андрюха, что там у вас?
Секундная оторопь схлынула так же быстро, как и накатила, мозг снова включился и заработал в штатном режиме.
– Нормально все, – ответил Стас, снова расстегивая кобуру. – Сейчас открою.
Он отодвинул стул, рывком распахнул дверь и, схватив за грудки ничего не подозревающего эсэсовца, с силой швырнул его внутрь. Тот, сделав три неуклюжих шага-прыжка, зацепил ногой труп коллеги, распластавшийся посреди магазина, споткнулся и влетел лбом в прилавок аккурат промеж ножей и пистолетов. Дверь закрылась, а пухлый ствол-глушитель уже смотрел в грудь гвардейцу, сидящему на полу и ошалело зыркающему вокруг.
– Т-с-с, – поднес Стас к губам палец. – Я буду спрашивать, ты будешь отвечать, быстро, четко и правдиво, тогда останешься жив. Понял?
Гвардеец открыл рот, но ничего не ответил и просто кивнул.
– Хорошо. Снаружи, рядом с магазином, есть еще кто из ваших?
– Нет, – потряс он головой. – Я один.
– Вокруг города патрули ходят?
– Х-ходят. Минут тридцать назад начальство распорядилось в южный район двадцать человек направить.
– А западный, северный?
– Не знаю.
– Как на меня вышли?
– Пропуска смотреть начали, кому и под чье поручительство выписаны были. Стали всех поручителей проверять. Врач Хигматулин сознался, что… что… – гвардеец, слегка полноватый крепкий мужик лет тридцати пяти, заметно нервничал и постоянно косился на обезглавленный труп, – что отправил на Вербовский…
– Я понял, – прервал его Стас. – Как через Оку перебраться?
– Э-э… Есть мост железнодорожный. Это нужно на юго-восток и вдоль…
– Не годится, – снова прервал Стас. – Еще вариант можешь предложить?
– Ну, тогда с другой стороны, на север, Муром обойти. Там деревня рыбацкая будет. Они перевезут, если заплатить.
– Кого еще ищут?
– Начальство на семерых ориентировку выдало, в ней…
ПБ дважды хлопнул, и гвардеец, завалившись набок, умолк.
Стас убрал пистолет, открыл дверь, быстро огляделся и вышел.
Дорога в обход Мурома заняла около трех часов. Северные пригороды, отведенные в основном под фермы, сады и пахоту, заселены были не настолько густо, как южные или западные. Дома по большей части стояли разрозненными группками, изб в десять – пятнадцать. Каждый такой хуторок вплотную соседствовал с целым набором разнокалиберных хозяйственных построек: коровниками, свинарниками, птичьими дворами, амбарами, сараями, водонапорными вышками… Собранное в скирды сено торчало на полях лохматыми пучками, распространяя по всей округе свой мягкий успокаивающий аромат, уже через пару километров сменяющийся удушливой вонью кожевенных цехов, силосных ям и метановых комбинатов с их резервуарами, доверху наполненными свиным дерьмом. Подавала голоса скотина, тарахтели генераторы, матерились, выдавая на-гора сложнейшие фразеологические конструкции, подвыпившие мужики и изредка бабы. Долгий рабочий день тружеников сохи подошел к концу. Все больше мерцающих точек вспыхивало возле длинных приземистых ангаров. Жалобно запела гармонь, выжимая из мехов «Землянку». И над всем этим далеко, но неотступно возвышалась темная громада муромской стены.
Когда из-за леса выглянули скупые огни еще одного небольшого поселка, а встречный ветер донес запах коптильни, на часах было уже девять.
Пологий берег Оки приютил на своем песке, поросшем ивами да кустами шиповника, маленькую рыбацкую деревушку, насчитывающую от силы с десяток домов. Простые бревенчатые избы с двускатными крышами подпирались частоколом свай. Дальние от воды имели подпорки только спереди и частично по бокам, те, что поближе, были приподняты со всех сторон. На торчащих повсюду жердях сохли мелко плетенные сети с красными жестяными буями. Лежали перевернутые кверху днищем лодки. Пахло сырым деревом, водорослями и рыбой.
– Здоров будь, мил человек, – раздался позади вкрадчивый тихий голос.
Стас обернулся и увидел сидящего на крыльце долговязого жилистого старика в холщовой рубахе и широких мешковатых шароварах, заправленных в сапоги. На улице было не сказать чтобы тепло, но старик по этому поводу, видно, не беспокоился. Сухое лицо с впалыми щеками сосредоточенно хмурилось, а длинные узловатые пальцы, ловко орудуя иглой, плели бредень.
– Ищешь чего или заплутал? – продолжил он слегка скучающим тоном.
– Вечер добрый, отец, – поприветствовал Стас в ответ. – Мне бы на тот берег попасть. Подсобишь? Расплатиться «семерками» могу.
Старик отложил бредень, выудил из кармана кисет махры, свернул самокрутку, пожевал, причмокивая, конец желтоватой бумаги, достал коробок, чиркнул спичкой и прикурил, закрывая ладонью огонек от ветра.
– Хорошему человеку отчего бы и не помочь? Как скоро отчаливать думаешь?
– Чем скорее, тем лучше.
– О как, – приподнял старик кустистые брови. – Что ж, дело хозяйское. Десять «семерок», и на том сговоримся.
– Вижу, рыбу вы тут коптите? – кивнул Стас на ароматный дым, поднимающийся из трубы.
– Коптим помаленьку.
– Я бы купил. И хлеба еще.
– Рыбу-то можно, конечно, – кивнул старик. – А вот с хлебом туго у нас. Зато картошка нынче уродилась. Картошки отсыплю, как раз сварил недавно.
– Годится.
