— А глаза где?
— Нету, — Коллекционер повертел предмет обсуждения, рассматривая его со всех сторон. — Атрофировались, наверное, — сделал он вывод, оторвал жаберные щитки и, приложившись губами, с шумом засосал разбредающуюся мякоть.
— Нда… — глубокомысленно вздохнул Стас. — Знаешь, чем больше думаю, тем меньше мне нравится эта идея, — продолжил он, понизив громкость до шёпота.
— А ты не думай. Другого решения всё равно нет.
— Жопа с этой войны дивидендов снимет — мама не горюй. А мы? Игрушку Фоме новую притараним, если повезёт.
— Ты, Вдовый, неправильно акценты расставляешь. Мы сейчас не пушку ржавую будем тягать, мы шкуры свои выкупаем, — охотник уронил обсосанную рыбью голову на стол и ткнул в напарника грязным пальцем. — По большей части твою шкуру. И выкупаем, хочу заметить, относительно дёшево.
— Может сначала основной вопрос закроем, а там уж легче будет разобраться?
— Можем не успеть. То, что у Хромого нужные выходы имеются — лишь догадка. Шесть дней промудохаемся без толку, на седьмой Фома за расчётом пришлёт. Ему ведь не объяснишь, что тут дела поважнее его игрушек имеются. Вынь да положь. А нет, так… Придётся бой принимать. Я от драки никогда не бегал, но со Святыми… Со Святыми не хочу, — Коллекционер посмотрел на безглазую рыбью морду, оттянул вниз её челюсть и резко захлопнул. — Уж лучше как Жопа предлагает.
— Да, — усмехнулся Стас. — Сам-то в пекло не полезешь.
— Почему сразу в пекло? Ты ж наёмник. Вот и наймёшься. Бульдозеристу скоро много бойцов понадобится, не до выбора будет. Возьмёт любого. Твоя задача — примелькаться и дело сделать. А в большую войну лезть никто не заставляет.
— Всё равно, дикость какая-то. Из-за пушки…
— Чего? — охотник перестал жевать и, поморщившись, заглянул в глаза собеседнику. — Гуманист что ли? Грязных мутантов пожалел? Это ты зря. Проколешься — они тебя жалеть не будут. Разберут на запчасти, а то ещё и схарчат за милу душу. Мы такие.
Из кухни вырулил служка с подносом и, провальсировав между столами, занялся сменой блюд.
— Я не доел, — буркнул Коллекционер, глядя, как уплывает неопорожненная тарелка.
— Финоват, — брызнул рахит слюнями, ставя уху на место, к только что принесённому второму и двум наполовину заполненным стаканам. — Фто-нибудь ещё?
— Нет. Сколько?
— Дфе монеты и… — взгляд рахита упал на «Бизон», — пять мафлят.
— Охренеть. Что так дорого? — возмутился Коллекционер, уже отсчитывая патроны.
— Неуложай.
— Неуложай… — передразнил охотник. — Держи.
Рахит сгрёб наживу и беззвучно удалился.
Стас полез в карман.
— Угощаю, — небрежно махнул рукой Коллекционер, расстелил коричневый лист бумаги, в какую обычно упаковывают патроны, сложил в центр рыбьи останки, добавил несколько кусков «крольчатины» и, аккуратно завернув, спрятал за пазуху.
— В дорогу?
— Ага.
— Когда приступим?
— Да прямо сегодня, вечерком. Чего телиться-то? — охотник поднял стакан. — Ну, за успех начинаний.
Дорога от кабака до берлоги Коллекционера шла через центр города. Так, по крайней мере, сказал сам провожатый, и Стас склонен был ему верить. Плотность населения здесь резко возросла, а сохранность довоенных построек говорила о том, что ударная волна пришла с окраин основательно погашенной. Высотность многих домов тут уже достигала девяти этажей. Состояние их было далеко от идеального, трещины в руку толщиной ползли от окна к окну, некоторые стены обвалились, но это уже не напоминало песочный замок, снесённый ударом лопаты. Просто время брало свое.
Вокруг кирпичных башен и коробок, словно муравьи вокруг поверженного жука, толпились одно-двухэтажные чёрные хибары, со всех сторон облепившие умирающих гигантов. Многие примыкали к их стенам вплотную, сливались друг с другом, образуя длинные кособокие бараки. И всё это лоскутное, бессистемное скопище кишело жизнью, столь же дикой и отвратительной.
Говоря о царящем в Арзамасе празднике видового разнообразия, Коллекционер не соврал. Стас, шагая по грязным улочкам этого оставленного Богом города, вынужден был прилагать нешуточные усилия, чтобы удержать челюсти сомкнутыми, а глаза полуприкрытыми. Местная живность — никак не люди — поражала воображение. Видеть мутантов Стасу доводилось, и не раз, но в таком количестве они производили совсем иной эффект. Опухоли и деформации, наросты и изъязвления, сросшиеся конечности, складки обвислой кожи, лица, обезображенные до полной потери человеческого облика, неслись вокруг безумным хороводом, источая смрад и ужас.
— Сколько их здесь? — спросил он в полголоса.
— Тысяч сорок-пятьдесят, может и больше, — ответил Коллекционер, не оборачиваясь. — Это единственное место, где они не изгои. Хотя, я слышал, за Уралом тоже есть поселения. Но Арзамас по любому крупнейшее. Ещё десяток-другой лет в том же духе и здесь будет новая столица мира, — он хмыкнул, глядя на окружающее убожество, и повернулся к собеседнику. — Только представь себе — прекрасный новый мир, где нет места предрассудкам и ханжеству, где люди и мутанты живут бок обок, дополняя друг друга. Мир, построенный на принципах терпимости, сотрудничества и взаимоуважения. Как думаешь, это возможно?
— Утопия, — покачал головой Стас.
— Точно, — согласился охотник. — Хренова утопия. Кто-то должен будет сдохнуть.
— Непременно.
— Уже решил кто?
Вместо ответа Стас замедлил шаг и принюхался.
— Мы возвращаемся к реке?
— Нет. Это другой водоём.
Спустя минуту чёрные стены расступились, открывая вид на раскинувшееся посреди трущоб озеро. Его неподвижная тёмная гладь, укрытая дымкой, едва виднелась за обрамляющими берега грудами мусора. Густые испарения колыхались над водой, расползались клочьями желтоватой пелены и таяли, оставляя в воздухе удушливое едкое зловоние.
— Озеро Смирное, — представил Коллекционер местную достопримечательность. — Точнее — бывшее озеро Смирное, а теперь просто Яма. Близко лучше не подходить.
— Почему? Неужели в нём что-то водится?
— Это вряд ли, — охотник кивнул на прибрежные лачуги, и Стас заметил, что двери многих заколочены, а некоторые и вовсе сняты с петель. — Туман. Полгода-год, и лёгких как небывало. Говорят, неподалёку от города могильник есть. Размыло его вроде грунтовыми водами, и вся дрянь прямиком сюда натекла. Так что местные апартаменты надолго не занимаются.
Стас присмотрелся к маслянистой набухающей пузырями воде.
— Почему не засыплете?
— Яму? Кому это надо?
— Ну, не знаю. Мэру.
— Мэру? — охотник сделал удивлённое лицо. — В Арзамасе нет мэра. Здесь тебе не Муром. Нет Грицука, нет Бурова, ни эсэсовцев, ни стен. Городом правят банды. А они… — Коллекционер развёл руками. — Да нахера им?
Стас с охотником обогнули Яму, держась на приличном расстоянии от берега, и снова углубились в хитросплетение улочек. Через десять минут шлепанья по грязи Коллекционер остановился напротив убогой одноэтажной лачуги, похожей скорее на сарай, чем на жилое помещение и постучал в дверь. Внутри послышалась возня, а затем скрежет снимаемого засова и возбуждённое сопение.
— Ну что? Что такое? — охотник потянул гнутый гвоздь, заменяющий ручку, и шагнул в темноту дверного проёма. — Соскучился, балбес?
В нос шибануло тяжёлым звериным ароматом.
Стас, немного помедлив, рискнул переступить порог, но едва занёс ногу, как шарахнулся от метнувшейся навстречу твари.
— Тихо, — рука охотника легла на уродливую голову существа, отстраняя того назад в темноту. — Свои.
— Едрёна мать! — Стас опустил дробовик, возвращая неожиданно утерянное самообладание. — Предупреждать надо!
— Струхнул? — Коллекционер вытащил из кармана свёрток с костями и бросил его в угол, откуда незамедлительно раздалось жадное чавканье. — Он послушный, не тронет, если не прикажу. Красавчик, иди погуляй.
На свет, перебирая кривыми узловатыми лапами, выползло нечто отдалённо напоминающее восьмидесятикилограммового младенца и в то же время, сильно смахивающее на собаку. Короткое мускулистое тело было покрыто розовой складчатой кожей и опиралось на все четыре конечности, передние чуть длиннее задних, каждая увенчана пятью пальцами очень похожими на человеческие, если не считать когтей. Мощная жилистая шея оканчивалась шарообразной головой лишённой волос. Крохотные плотно прижатые уши, низкий лоб и морщинистое лицо.
«Или всё-таки морда?» — Стас задумался, разглядывая диковинную тварь.
Высокие скулы, приплюснутый мясистый нос, широченный рот, обозначенный лишь идущей чуть ли не от уха до уха прорезью, скошенный подбородок, и глаза — большие, зелёные…
Тварь подошла к Стасу, дожёвывая свёрток, остановилась, взглянула с явным неодобрением, устрашающе рыкнула и вышла прочь, не забыв прикрыть за собой дверь.
— Что это? — произнёс Стас механическим голосом.
— Домашний любимец, — обронил Коллекционер небрежно, пошарил в углу и нащупал керосиновую лампу. — Совсем крохой его подобрал. Кто же мог
