Треш возмущенно фыркнул и тут задрал морду к потолку. От лестницы донесся приглушенный лязг, топот и далекие голоса. Сюда спускались люди — чтобы забрать тела мертвых подростков и одного выжившего охотника.
— Мы храним наши подземелья, охотник, — быстро сказал Треш. — А не охотимся в них. Удачи, Алексей. Надеюсь, когда мы встретимся в следующий раз, меж нами не будет вражды.
— И я надеюсь на это, — отозвался Кобылин. — Удачи тебе, Треш.
Подземник взмахнул короткой лапкой, скрытой в глубине широкого рукава, и бесшумно растворился в темноте.
— Удачи, хранитель подземелий, — прошептал вслед ему Кобылин.
Потом он поднялся на ноги и начал стаскивать куртку. Впереди была трудная работа — нужно было забрать отсюда мальчишек. Кобылин не мог позволить это сделать другим.
Просто не мог.
Часть четвертая
Другая жизнь
Чай был горячим, и Анатолий осторожно поставил чашку на красное, в белый горошек, блюдце.
— Осторожно, — медленно произнес он, передвигая чашку по клеенке кухонного стола. — Горячо.
Марина не ответила. Она сидела на стуле ровно, выпрямив спину, положив руки на стол. Между бледными кистями, застыла исходящая паром чашка, но Марина не видела ее. Немигающий, отстраненный взгляд уходил в бесконечность.
Анатолий вздохнул и бросил взгляд на сына, что сидел напротив. Костя, обхватив ладошками большую синюю кружку, быстро глянул на мать, потом на отца и снова опустил глаза. Ему пора было одеваться, чтобы успеть к первому уроку, но у Анатолия не хватило решимости поторопить сына.
— Все будет хорошо, — сказал он, разглядывая свою кружку с остывшим чаем. — Сегодня обычный день.
— Ты опоздаешь на работу, — сказал Костя. — Нужно идти.
Анатолий взглянул на массивные часы, украшавшие запястье, и медленно поднялся из-за стола. Чай, к которому он так и не прикоснулся, остался в кружке. Рядом, на блюдце, осталось печенье, что уже начало подсыхать.
— Помоги мне, — попросил Анатолий сына, и тот послушно встал из-за стола.
Он взял Марину за левый локоть, Анатолий за правый. Вместе они дружно потянули вверх, и женщина медленно поднялась, не отводя взгляда от стены.
— Вот так, — ласково произнес Анатолий. — Не будем спешить.
Вместе они смогли вывести Марину из кухни и отвести в спальню, к ее кровати. Анатолий привычным жестом отослал сына и сам уложил жену на холодные мятые простыни. Она так и не посмотрела на мужа, и тот поводил ладонью над ее лицом. Длинные черные ресницы, что уже начали выцветать, даже не дрогнули. Тяжело вздохнув, Анатолий поднял широкий ремень и начал пристегивать неподвижную жену к кровати. Он уже закрепил два ремня на груди и на ногах, когда она пошевелилась.
— Марина? — прошептал Анатолий. — Солнышко…
Ее глаза медленно повернулись, увидели склонившегося над ней мужа, и ресницы дрогнули. Марина захрипела, ее лицо побледнело еще больше, заострилось, и тонкая белая рука вскинулась, пытаясь схватить длинными пальцами плечо мужа.
Анатолий схватил ее за запястье и быстро, но очень аккуратно прижал к постели. Прихватил запястье ремнем и защелкнул прочный замок. Со второй рукой, что норовила вцепиться ему в лицо, пришлось повозиться дольше, но вскоре и она была накрепко прижата к постели. Марина тихо всхлипнула и откинулась на подушку. Ее лицо стало серым — под цвет давно не стиранной наволочки.
Приложив пальцы к ее холодной щеке, Анатолий наклонился прямо к уху жены, зарылся носом в холодные волосы и тихо прошептал:
— Все будет хорошо.
Потом, почувствовав чье-то присутствие в комнате, резко обернулся. В дверях стоял Костя. Он успел продеть руку только в один рукав зеленого пуховика, и теперь тот болтался у мальчика на плече.
— Сегодня не вышло, — мягко сказал Анатолий, пытаясь сосредоточиться. — Одевайся, пожалуйста.
Костя медленно развернулся и ушел в коридор. Анатолий взглянул на жену, что снова затихла, и спрятал лицо в ладонях. Он отчаянно хотел заплакать, но глаза оставались сухими. Пересилив себя, Анатолий медленно поднялся на ноги, бросил последний взгляд на Марину, пристегнутую к железной кровати тугими ремнями и, не дождавшись ответного взгляда, отвернулся и вышел из комнаты.
Встав перед большим зеркалом в коридоре, Анатолий осмотрел себя. Черный костюм, белая рубашка, черный галстук. Часы. Топорщится карман — там телефон. Нужно переложить.
Анатолий растянул уголки рта, репетируя улыбку. Кажется, все хорошо. Но — не идеально. Вытянув руку, он взял с зеркального столика пудреницу, открыл ее и очень осторожно промокнул губкой скулы и кончик носа. Кожа стала смуглой, приобрела более живой оттенок. Анатолий вернул пудреницу на место, взял со столика флакон с одеколоном и осторожно прыснул пару раз на воротник пиджака, стараясь не попасть на шею. Вот теперь — все в порядке.
— Папа, пойдем, — позвал Костя, что уже оделся и стоял у двери.
Анатолий подхватил большой кейс из темно-коричневой кожи и открыл дверь.
Они спустились по лестнице вместе, медленно и молча, стараясь держаться вровень. На улице, у подъезда, рядом с урной, на которой красовалась снежная шапка, Анатолий остановился. Сын привычно замер рядом.
— Веди себя хорошо, — сказал отец, чуть наклонившись к Костику. — Учись общаться с другими детьми. Это важно.
— Я стараюсь, папа, — отозвался Костя.
— Помни, что я говорил об оценках, — тихо произнес Анатолий.
В глазах сына он увидел проблеск испуга и чуть не вскрикнул от радости. Он ценил эти моменты проявления чувств, так ждал их, что сейчас с трудом подавил желание схватить сына за руку и крепко сжать.
— Все хорошо, — быстро ответил Костя. — У меня хорошие оценки.
Анатолий с восторгом заметил, что фраза прозвучала так же, как раньше. Быть может, для сына еще не все потеряно, и у него есть шанс. Он, Анатолий, тому пример. Глядя на Марину, он боялся, что сын пойдет по стопам матери, но сейчас, в этот крохотный миг счастья, Анатолий сам верил в то, что собирался произнести.
— Все будет хорошо, Костя, — сказал он. — Ступай.
Развернувшись, мальчик пошел по заснеженной улице, осторожно ступая по натоптанной колее, и Анатолий, что смотрел сыну в след, с удовольствием отметил, что Костя движется намного уверенней, чем раньше. Счастливый отец поднял руку, словно пытаясь коснуться сына, но потом опустил ее. Повернувшись, он медленно пошел к метро.
В офисе все прошло хорошо — как и всегда. Анатолий отвечал на звонки, принимал заказы, распечатывал заявки и даже пару раз улыбнулся секретарше, что приносила служебные записки от шефа.
В обед Анатолий вышел в туалет. Там, дождавшись, когда все кабинки освободятся, он повернулся к зеркалу, достал из кармана пудреницу и снова промокнул лицо пушистым тампоном, чуть поправляя косметику.
Вернувшись к рабочему столу, он позвонил домой. Трубку взял Костя, вернувшийся из школы. Удовлетворенный Анатолий прервал звонок и снова взялся за отчет по остаткам товаров на складах.
Вечером, когда сотрудники компании расходились по домам, Анатолий чуть задержался. Он всегда
