а меня охватило какое-то странное беспокойство. Он продолжал: — В постели господина Купера находится барба амарилла[1]… причем очень скверный экземпляр. Они все скверные, — добавил он после короткой паузы, — но эта, мне кажется, особенно гадкая… Сейчас она меня увидела и пытается понять, что я собираюсь делать Не вызывайте у нее подозрений, пожалуйста.
В комнате и до сей поры стояла мертвая тишина, но теперь показалось, будто безмолвие сгустилось и стало физически ощутимым, а мы буквально окаменели. Я услышал, как глухо забарабанило мое сердце, и почувствовал, как дрожь охватила все внутренности, даже проникла в мозг. Я стиснул челюсти, пытаясь взять себя в руки, и постарался не думать о том, что могло произойти, если бы я сделал прежде хоть какое-то движение или бросился на Кубу. Холодный пот выступил у меня на лбу. Но длилось все это лишь несколько мгновений. Я снова обрел спокойствие и не шевельнул ни единым мускулом. Взглянув на Кубу, я прошептал:
— Извините меня. Он улыбнулся, ничего не ответил я начал медленно поднимать пистолет. Я услышал приглушенный вздох Дега:
— Боже милостивый, Мартин!
Теперь и он обнаружил змею. Я перевел взгляд в его сторону и увидел, что он в ужасе смотрит на мою кровать. Мне же змея была не видна. Вероятно, она таилась в складках простыни. Я попытался представить ее себе. Но не сумел.
Куба неторопливо целился из пистолета, глядя на змею.
— Уж очень ты гадкая, подруга, — прошептал он. — Гадкая и противная… — Тут он замер. Ствол пистолета находился на одном уровне с головой змеи. Теперь можно было выстрелить. Но он нахмурился и, не глядя на меня, предупредил:
— Возможно, господин Купер, тут есть и другие барба амарилла. Кто знает, может, там, под простыней, не одна такая, и вы этого не чувствуете.
Я содрогнулся, а Дег испуганно ахнул. Куба неторопливо добавил:
— Тогда не следовало бы стрелять Эти бестии весьма впечатлительны. Что делать? — отрывисто спросил он.
Я представил себе довольную ухмылку комиссара. Он, наверное, наслаждался бы нашим испугом, воображая, какого цвета наши лица… Это не понравилось мне, и я твердо сказал:
— Стреляйте, Куба, а мы мигом вскочим с постелей. Будь что будет.
Он продолжал целиться.
— Придется немного пошуметь, — пробормотал он и тут же спустил курок.
Выстрел прозвучал сухо и громко. Меня окатило горячей волной воздуха. Дег с криком вскочил с кровати, а я, отбросив одеяло, скатился на пол. Сраженная в голову змея была расплющена о стену, и лохмотья ее купались в зеленоватой крови. Страшное туловище змеи длиной немногим более метра конвульсивно корчилось на полу.
— Мартин, Мартин! — закричал Дег, бросаясь ко мне. Я поднялся, отбросив простыню, а Куба шагнул вперед и с силой придавил ногой извивающийся остаток змеи.
— Ну, все кончено, — произнес он, притопнул еще раз и отшвырнул сотрясаемую последними судорогами змею. — Кончено, — повторил он, подул в дымящийся ствол револьвера и спокойно вложил его в кобуру. Он посмотрел на нас с легкой и чуть горькой улыбкой. Улыбка на его смуглом лице расплывалась все шире, пока, наконец, он не расхохотался. Он смеялся, а я некоторое время смотрел на него и на бледного, перепуганного Дега, и, наконец, тоже разразился смехом. Этот нервный смех разрядил напряжение, которое парализовало меня до сих пор.
Я протянул руку:
— Вы нас крепко выручили. Куба, — сказал я, — Спасибо!
— Ладно, ладно, — проговорил он, мягко отвечая на мое пожатие.
Дег торопливо обувался:
— А мы сразу умерли бы? — дрожащим голосом спросил он. Дег подошел к Кубе, тоже пожал ему руку и повторил: — Смерть наступила бы мгновенно? — В словах его слышался страх. Куба пожал плечами:
— Ну, наверное, не совсем сразу. Яд барба амарилла, — он кивнул на недвижную змею, — убивает в течение суток… даже двух, говорят… Однако, — добавил он, сощурившись, — укус этой змеи очень болезненный. На его месте образуется язва, которая… — он умолк и покачал головой: — Ладно, раз она не укусила вас, что теперь говорить. Между прочим, я прилетел на вертолете.
Я уже догадался об этом.
— Тогда дважды добро пожаловать. Куба! — приветствовал я.
— Тысячу раз добро пожаловать! — воскликнул Дег.
— Тысячу раз, конечно! Мы ждем не дождемся, когда улетим отсюда. Прием комиссара, видите ли, был не очень-то сердечный… И я собирался оплатить по счету прежде, чем покину Марагуа.
— Комиссар? Это он, — предположил Куба, кивая на змею, — преподнес вам такой подарочек?
Вы считаете, что барба амарилла, как вы ее называете, подложил сюда комиссар или кто-то из его людей? — проговорил я.
Дег всполошился:
— Что? Вы думаете, эта бестия проникла сюда… не сама?
Куба покачал головой:
— Думаю, не сама. Определенно могу сказать, не сама. Барба амарилла предпочитает спокойно сидеть у себя на дереве. Это не домашняя живность, — добавил он с вялой улыбкой. Дег оделся и теперь дрожащими пальцами застегивал пуговицы на рубашке.
— Но для чего, — спросил он, — зачем ему понадобилось это делать? Попугать нас, ладно… Но убивать?..
— Несколько неделикатно для комиссара полиции, если это он затеял такую игру… Как его зовут? — поинтересовался Куба, сощурившись.
Тут колокольчики тревоги снова зазвенели у меня в голове. Я ответил:
— Рентрерос, мне кажется, Матиа Рентрерос.
— А, Рентрерос, да… — медленно повторил Куба, словно что-то обдумывая. — Теперь припоминаю. В Манаусе мне называли именно это имя.
Колокольчики умолкли. Я быстро оделся. В эту мне хотелось только одного — как можно скорее покинуть эту проклятую комнату. Как мы с Дегом ни удерживали себя, наши взгляды все время возвращались к мертвой змее. Нам казалось, что вся комната уже пропиталась ядом. Словом, мы собирались недолго. Как попало засовывая свои вещи в дорожную сумку, я спросил Кубу:
— А почему мы не слышали, как вы прилетели? Где сел вертолет?
— В полумиле от реки, — кивнул он куда-то в сторону. Там есть подходящая площадка. Знаете, — добавил он, — никогда не следует приземляться на вертолете в селении. Слишком много народу… — Неожиданно он умолк, и я заметил, что глаза его сверкнули. — Слишком много народу, — повторил он, — кто пугается, кто кричит, кто как… А иной боится, что его раздавят… — Куба улыбнулся. — Есть и такие, которые любят подслушивать… — говоря это, он неожиданно распахнул дверь. Доктор Савиль в испуге затрясся, увидев нас. Он так и остался в проеме двери, разинув рот. В дрожащих руках он сжимал какой-то сверток.
Куба, сощурившись, улыбнулся и обратился ко мне:
— Кто это, Купер? Ваш гость?
— Вы искали кого-то, доктор Савиль? — спросил я.
Старик слегка покраснел:
— Нет, нет, я… хотел только принести вам… — Он протянул пакет — что-то круглое, завернутое в газетную бумагу, — подарок, господин Купер. Для вас.
Я не спешил принимать дар.
— А что это, Савиль? — поинтересовался я. — Еще одна барба амарилла?
Он вздрогнул, заглянул в комнату и, увидев убитую змею, весь передернулся. Потом снова взглянул на меня.
— Это для вас, господин Купер, — повторил он. Положил пакет на стул возле двери, быстро повернулся и ушел. Мы слышали, как он сбежал по лестнице.
