продолжать.
— Да-а… — медленно ответила она, будто подбирая слова. — Да, в какой-то момент страсти накалились. Другие участники накинулись на нее, но я видела только словесную перебранку и несколько толчков, не более. Мы, — она кивнула в сторону Мартина, — мы вмешались и разняли их, и последнее, что я видела, это как Барби, плача, побежала в сторону селения.
— Да, верно, — Мартин согласно кивнул. — Ругань и крики действительно были, но ничего такого, что могло бы привести к подобным повреждениям.
— Нам придется побеседовать с этой компанией, — сказал Патрик. — Узнать, в чем, собственно, было дело. И видел ли кто-нибудь, — ему не хотелось вновь произносить это имя, но другого он пока не знал, — куда… Барби побежала. Нам надо также поговорить со съемочной группой, забрать то, что они вчера наснимали, и просмотреть пленку.
Анника записывала за Патриком перечень заданий. Он на несколько секунд задумался, потом кивнул ей и добавил:
— Еще нам надо проследить за тем, чтобы оповестили ее семью. И узнать, не заметили ли что-нибудь местные участники вечеринки. — Он опять умолк, а затем продолжил уже более суровым голосом: — Когда информация распространится, а речь идет максимум о паре часов, поднимется страшная шумиха. Это новость государственного масштаба, поэтому нам надо быть готовыми к тому, что в течение всего расследования нас станут усиленно осаждать. Внимательно следите за тем, с кем разговариваете и что говорите. Я не хочу, чтобы в СМИ просочилась масса информации, не санкционированной мною. — Тут он поколебался, но затем добавил: — И Мельбергом.
По правде говоря, его беспокоило в основном то, чтобы лишнего не сболтнул сам Мельберг. Их начальник обожал находиться в центре внимания, и ловкий журналист вполне мог вытянуть из него всю имевшуюся информацию о деле. Однако Патрик не мог на это повлиять. Мельберг являлся, по крайней мере на бумаге, начальником отделения, и вставить ему кляп в рот Патрик не имел возможности. Ему оставалось просто-напросто держать кулачки и надеяться на то, что у шефа в голове присутствует хоть капля разума, хотя за это он отнюдь не поручился бы.
— Мы поступим следующим образом. Я поеду и поговорю с этим парнем, продюсером… — Он пощелкал пальцами, пытаясь вспомнить имя.
— Реном, Фредриком Реном, — подсказал Мельберг, и Патрик с удивлением благодарно кивнул — шеф крайне редко помогал нужной информацией.
— Именно с Фредриком Реном, — повторил Патрик. — Мартин и Ханна, вы сядете и составите отчет о том, что видели прошлым вечером. А Йоста… — Он судорожно искал какое-нибудь разумное задание для Йосты, и под конец ему пришла в голову мысль: — Йоста, узнай побольше о хозяевах дома, которому принадлежит этот мусорный контейнер. Я сомневаюсь в том, что тут имеется какая-то связь, но ведь никогда нельзя быть уверенным.
Йоста устало кивнул. При мысли о конкретном задании у него сразу возникло ощущение тяжести в груди.
— Ну хорошо, — подытожил Патрик, хлопнув в ладоши в знак того, что совещание окончено. — Значит, всем есть чем заняться.
Все что-то пробормотали в ответ и встали. Патрик смотрел на спины удалявшихся коллег. Его интересовало, до конца ли они понимают, какая стихия на них обрушится. Скоро все прожектора Швеции обратятся к Танумсхеде. Нет никаких сомнений в том, что им всем придется привыкать к регулярному появлению названия их городка на страницах газет.
— Черт, как классно это будет смотреться! Дело попахивает продолжительным успехом! — Фредрик Рен хлопнул монтажера по спине.
Они сидели в тесном закутке автобуса-студии и, просмотрев вчерашний материал, начинали его монтировать. Увиденное Фредрику понравилось, однако всегда ведь можно что-то улучшить.
— Нельзя ли добавить немного недовольных возгласов во время пения Тины? На пленке это звучит несколько жидковато, а мне думается, что такое паршивое выступление заслуживает более сильного проявления эмоций.
Он засмеялся, и монтажер с энтузиазмом закивал. Добавить возгласов труда не составляло: стоит лишь слегка наложить звук на нескольких каналах, и создастся впечатление, будто кричит вся собравшаяся публика.
— Отличная подобралась группка, — радовался Фредрик, откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу. — Они полные идиоты, но сами этого не понимают. Взять, например, Тину. Она всерьез воображает, что станет новой Каролой,[24] а сама не может взять ни одной верной ноты! Я разговаривал с парнем, продюсировавшим ее сингл, так тот сказал, что извелся, пока добился хоть сколько-нибудь приличного звучания. По его словам, девка так чертовски фальшивила, что динамики едва не развалились. — Фредрик засмеялся и склонился к столу, снабженному множеством кнопок и регуляторов. Он повернул тот, на котором значилось «Громкость». — Послушай. Дико смешно! — Фредрик захохотал так, что у него потекли слезы, и монтажер тоже не смог сдержать усмешку, услышав новую версию песни «I Want to Be Your Little Bunny»,[25] которая вполне могла бы сделать исполнительницу председателем шведского союза людей, которым медведь наступил на ухо. Ничего удивительного, что жюри «Идола» ее завалило.
Их смех прервал решительный стук в дверь автобуса.
— Входите, — крикнул Фредрик, оборачиваясь, чтобы посмотреть, кто там.
Открывшего дверь мужчину он видел впервые.
— Да? Чем могу быть полезен?
При виде полицейского жетона продюсер почувствовал неприятное ощущение в желудке. Ничего хорошего это не предвещало. Или же предвещало, в зависимости от того, что произошло и может ли это сгодиться для ТВ-показа.
— Ну что они там еще натворили? — Он усмехнулся и встал, чтобы подойти поздороваться.
Полицейский вошел, с некоторым трудом отыскал среди всех шнуров и кабелей сидячее место и с любопытством огляделся.
— Да, вот тут все и происходит, — с гордостью пояснил Фредрик. — Трудно поверить, что нам удается делать здесь программы, которые возглавляют зрительские рейтинги. Ну разумеется, еще происходит кое- какая централизованная обработка, — нехотя признался он. — Но грубая работа делается тут.
Полицейский, представившийся как Патрик Хедстрём, вежливо кивнул. Потом кашлянул.
— Дело в том, что у нас печальные новости, — сказал он. — Речь идет об одном из ваших участников.
Фредрик закатил глаза.
— И о ком же из них? — спросил он со вздохом. — Позвольте мне угадать… вероятно, что-нибудь выкинул Уффе. — Он обратился к монтажеру: — Я же говорил, что Уффе первым внесет некий элемент драматизма!
Фредрик снова обернулся к полицейскому, испытывая все большее любопытство. Он уже прокручивал в голове возможности включения инцидента в программу, что бы там ни произошло, и смотрел на полицейского с явным нетерпением.
Патрик вновь кашлянул и тихо сообщил:
— Я сожалею, но одного из участников нашли мертвым.
В маленьком помещении словно разорвалась бомба. Все замерло. Слышалось только жужжание аппаратуры.
— Что вы сказали? — переспросил наконец Фредрик, понемногу приходя в себя. — Одного из них нашли мертвым? Кого же? Где? Как?
Он чувствовал, что мысли вертятся у него в голове с бешеной скоростью. Что произошло? В какой-то части мозга уже начала выстраиваться медийная стратегия. Во время съемок реалити-шоу такого еще не приключалось. Секс — разумеется, теперь уже вчерашний день, беременность — тут первооткрывателем стал норвежский «Большой Брат», сватовство — здесь с Оливером и Каролиной в десятку попал шведский «Большой Брат». Ну, драка с железными трубами в «Баре» несколько недель не сходила со страниц газет.
