расположить их по времени. Они расселись, и Челль пододвинул кучу к Патрику. — Я вчера все пересмотрел заново. После получения вашего запроса можно, пожалуй, сказать, что я кое-что увидел в ином свете, чем прежде. — Он огорченно и словно чуть извиняясь покачал головой.
— А тогда, шесть лет назад, у вас не возникало подозрений, что тут что-то не так? — спросил Патрик, тщательно следя за тем, чтобы это не прозвучало обвинением.
Челль снова покачал головой, отчего его большие усы немного комично подпрыгнули.
— Нет, откровенно говоря, нам даже не приходило в голову искать в смерти Бёрье какие-либо странности. Понимаете, Бёрье принадлежал к числу таких постоянных клиентов, которых только и ждешь в один прекрасный день найти мертвыми. Он уже несколько раз чуть не помирал от пьянства, но выкарабкивался. И мы просто подумали, что… Да, мы совершили ошибку, — признался он и развел руками. По его лицу было видно, что он очень переживает.
Патрик утешающее кивнул.
— Насколько я понимаю, в этом случае ошибка просто напрашивалась. Мы ведь тоже долго полагали, что наше убийство является несчастным случаем. — От его признания Челлю, казалось, стало немного легче.
— Что же заставило вас все-таки среагировать на наш запрос? — поинтересовался Мартин, пытаясь не пялиться на подпрыгивающие усы.
Он был по-прежнему очень бледен после поездки и с благодарностью сунул в рот печенье «Мария», после чего ему несколько полегчало. Обычно после долгого путешествия на автомобиле он приходил в себя примерно через час.
Поначалу Челль молчал и целенаправленно рылся в куче папок. Потом вытащил одну, открыл ее и положил перед Патриком и Мартином.
— Посмотрите. Это снимки, сделанные, когда Бёрье нашли. Да, он пролежал в квартире с неделю, так что зрелище не из приятных. Никто не среагировал, пока не пошел запах.
Челль оказался прав — зрелище было ужасным. Но их внимание привлекло нечто зажатое у Бёрье в руке и напоминавшее скомканный лист бумаги. Пролистав снимки дальше, они увидели крупный план листка, после того как его вынули из руки покойника и распрямили. Листок оказался страницей из теперь уже хорошо знакомой Патрику с Мартином книги — из сказки братьев Гримм «Гензель и Гретель». Они переглянулись, а Челль кивнул.
— Да, для случайности совпадение уж слишком полное. Я вспомнил об этом, поскольку счел очень странным, что Бёрье держал в руке страницу из детской книжки — у него ведь не было детей.
— А страница? Она сохранилась? — Патрик затаил дыханье и почувствовал, что в ожидании ответа напрягся всем телом.
Челль промолчал, но хитро усмехнулся и достал полиэтиленовую папочку, припрятанную на стуле рядом с ним.
— Сочетание удачи и профессионализма, — с улыбкой сказал он.
Патрик с благоговением взял папочку и изучил. Потом протянул ее Мартину, тоже смотревшему на нее взволнованным взглядом.
— А остальные детали? Повреждения и обстоятельства смерти? — поинтересовался Патрик, пытаясь вглядеться в труп Бёрье.
Ему показалось, что вокруг рта можно различить синие тени, но тело находилось в такой стадии разложения, что утверждать что-либо было трудно. Он почувствовал, что у него в желудке все зашевелилось.
— К сожалению, никакой информации о повреждениях у нас нет. Как я уже сказал, его обнаружили в таком состоянии, что ничего рассмотреть было нельзя. К тому же Бёрье постоянно пребывал в поврежденном состоянии, поэтому не факт, что мы бы среагировали, даже если… — Он умолк, но Патрик и сам понял, что он имеет в виду.
Бёрье был алкашом и частенько участвовал в драках, и его смерть от пьянства не повлекла за собой сколько-нибудь серьезных исследований. Теперь-то, конечно, ясно, что они допустили ошибку, но Патрик их прекрасно понимал. Задним умом все крепки.
— Но он был здорово накачан алкоголем?
Челль кивнул, и усы снова подпрыгнули.
— Да, эта деталь совпадает. Но даже тут… У него обнаружили анормальное содержание алкоголя в крови, но он с годами выработал изрядную выносливость. Судмедэксперт определил, что Бёрье просто- напросто вылакал целую бутылку и это его убило.
— У него остались какие-нибудь родные и близкие, с кем мы могли бы поговорить?
— Нет, у Бёрье никого не было. Он общался только с нашими полицейскими и с дружками- собутыльниками. Ну, разумеется, и с теми, с кем ему доводилось вместе сидеть.
— За что его сажали?
— О, причин много. Перечень имеется в верхней папке, с указанием годов. Нанесение побоев, угрозы, пьянство за рулем, причинение смерти по неосторожности, квартирные кражи и тому подобное. Думаю, он провел в тюрьме больше времени, чем на воле.
— Можно, я заберу этот материал? — с надеждой спросил Патрик.
— Да, я так и предполагал. — Челль кивнул. — И обещайте, что сообщите, если вам потребуется наша помощь. Мы, со своей стороны, тут обязательно поспрашиваем и проверим, не найдется ли чего- нибудь такого, что сможет вам пригодиться.
— Огромное спасибо, — сказал Патрик, и они с Мартином встали.
По пути к выходу им снова пришлось чуть ли не бежать, чтобы поспевать за темпом Челля. Ноги их коллеги из Южной Швеции работали как барабанные палочки.
— Вы сегодня же едете дальше? — поинтересовался Челль, обернувшись уже перед дверью на улицу.
— Нет, мы забронировали номер в отеле «Скандик», чтобы успеть спокойно посмотреть материал перед следующим пунктом программы.
— Нючёпинг, как я слышал? — уточнил Челль, сразу обретя серьезный вид. — Мы не особенно-то привыкли к убийцам, так широко распространяющим свои милости.
— Да уж, — подтвердил Патрик столь же серьезным голосом. — Такое встречается не слишком часто. Скорее редко.
— Что ты предпочитаешь? Собачек или просматривать папку Марит? — Йоста не мог скрыть раздражение по поводу свалившихся на них заданий.
Ханна тоже казалась не особенно веселой: наверняка рассчитывала приятно провести субботнее утро дома с мужем. Правда, Йоста, сам того не желая, был вынужден признать, что если сверхурочная работа вообще бывает оправданной, то сейчас именно такой случай. Расследовать в общей сложности пять убийств одновременно их отделению доводилось не часто.
Они с Ханной устроились за кухонным столом, чтобы распределить оставленные Патриком задания, но ни один из них энтузиазма по этому поводу не испытывал. Йоста рассматривал Ханну, стоявшую возле мойки и наливавшую кофе. Когда она только начала у них работать, ее никак нельзя было назвать упитанной, но теперь она выглядела скорее тощей, чем худенькой. Он вновь задумался над тем, что у нее творится дома. В последнее время в ее лице появилось нечто напряженное, почти страдальческое. Может, у них с мужем не получается с детьми, размышлял он. Ведь ей сорок лет, а детей так и нет. Йосте хотелось предложить ей выслушать любые ее проблемы, но ему казалось, что подобное будет воспринято не слишком благосклонно. Ханна откинула прядь светлых волос, и Йосте вдруг почудилось в этом движении столько хрупкости, столько неуверенности. Ханна Крусе воистину являлась женщиной, полной противоречий. Внешне она была сильной, самоуверенной и отважной, но вместе с тем в какие-то краткие мгновения, в некоторых жестах он, казалось, усматривал нечто совершенно иное — пожалуй, правильнее всего было бы описать это как… надломленность. Однако, когда Ханна обернулась, Йоста сразу же засомневался, подумав, не преувеличивает ли он свою прозорливость. Ее лицо казалось закрытым. Сильным. Никакой слабости видно не было.
— Я возьму документы Марит, — сказала Ханна, усаживаясь. — А ты берись за собачек. Подходит? —
