сообщил, что мой заказ готов и можно забрать в любое удобное для меня время. Очень кстати, особенно если учесть, куда я сегодня вечером собрался. Поэтому, не стал испытывать судьбу и рванул в Румшишкяй.
Да… Мастер, он и есть Мастер. Передо мной на заботливо подстеленном куске бархата лежал клинок. Умеет он свою работу преподнести клиенту, ничего не скажешь! Одно дело, если нож просто так положить, и совсем другое — если посередине этого царства огня и стали расстелен кусок пурпурного бархата, а на нем, сверкая гранями, лежит нож. Хотя какой нож — это стилет, причем классической формы, трехгранный. Как полагали в старину — идеальное оружие для разрешения дворцовых интриг и наследственных споров. Стилетом нельзя вульгарно зарезать, им можно только изящно заколоть, что мне и требовалось. Зачем наносить Нежити эти грубые, рваные раны, если достаточно аккуратной дырочки, почти бескровной. Хватит с избытком; остальное сделает серебро, которое, в виде насечки, стекало по изящному клинку.
— Нравится?
— Еще бы!
— Редкий случай, — сказал кузнец, — когда жалко отдавать заказ клиенту. Но знаете, мне кажется, что он вам нужен для добрых дел. Не знаю, откуда такая уверенность, особенно если учесть его «узкую» специализацию, — усмехнулся он.
— Я постараюсь, чтобы предчувствие вас не обмануло, — улыбаюсь в ответ я.
— Надеюсь.
Дома я разобрал некоторые вещи, которые собирался взять с собой. В засаде не сидеть, поэтому еда не пригодится. Кофе тоже в сторону — только пить захочется. Зеленый чай с медом — это да. Приготовил небольшую кружку и добавил в него щедрую порцию меда. Пока он заваривался, на кухонном столе разложил оружие. Глок, два магазина с серебряными пулями, кинжал. Одежду присмотрел заранее, будто знал, что пригодится. Пистолет — в кобуру и на пояс, стилет с помощью нехитрого приспособления креплю на руку. Вроде готов. То, что я собирался сделать, подходило сразу к нескольким статьям уголовного кодекса, но меня это совершенно не волновало. Даже мысли такой не возникло — словно сердцем чувствовал, что поступаю так, как должен. Как предназначено Судьбой, за много лет или веков до этого дня…
Ночь опускалась медленно, нехотя. Будто жалела людей, которые после долгой зимы не успели нарадоваться солнечным лучам. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Но ждать я умею. Огни в соседних домах начали гаснуть, припозднившиеся прохожие исчезли с улиц.
Увидеть меня будет сложно даже метров с трех. Одежда темно-серая, слегка мешковатая. Это лучше, чем черное пятно, на которое человеческий глаз реагирует быстрее. А так — серая тень мелькнула, и ладно — может, это собака прошмыгнула? Присев у забора, я прислушался. Тихо-то как, только вскрикнет кем-то потревоженная птица, да машина мелькнет светом фар, на другом берегу реки. Пора. Неслышно перемахиваю через забор и сразу ухожу в спасительную тень дома. Авгур мне говорил, что Ведьма может не почувствовать присутствие Охотника, если будет спать. Главное — о ней не думать. Черт, но как это сложно, — не думать, если кожей ощущаешь ее присутствие. На втором этаже приоткрыта балконная дверь. Днем удалось разглядеть, что внутри нечто вроде гостиной. Вот туда мне и надо… А Нежить все же неосторожно себя ведет, даже сигнализации нет. На свою природную силу рассчитывает? На руках у меня — хирургические перчатки, купленные на какой-то распродаже, так что наследить не боюсь. Аккуратно, как можно тише забираюсь на балкон, благо окна первого окна забраны решетками, и перемахиваю через ажурное ограждение балкона. Так, замерли… Вроде никто ничего не услышал — подумаешь, цветочным вазоном немного звякнул. Вхожу в комнату — да, так и есть, гостиная. Небольшой кожаный диван, журнальный столик и телевизор на стене. Спальня в противоположной стороне дома. Делаю шаг — и тут что-то мохнатое сбивает меня с ног, отбросив к стене! Черт, вроде собаки не было! Но почему рычания нет? Пытаюсь извернуться, чтобы дотянуться до пистолета, но какая тут, к чертовой матери, собака, если за горло меня хватает вполне человеческая рука, разве что покрытая жесткой шерстью. И все это беззвучно, что особенно страшно! Ни крика, ни рычания, ничего…
Черт, да не было никакой собаки в доме, не было! Дьявол! Что-то мохнатое, противно воняющее мокрой псиной, навалилось на меня, сжимая горло, пока перед глазами не замелькали красные пятна. Еще немного — и все, пишите письма на тот свет! Сквозь кровавую пелену вижу, как надо мной нависает оскаленная морда какого-то зверя. Господи! Одной рукой пытаюсь удержать эту лапу, а второй — упираюсь ему в грудь, стараясь не задохнуться от смрада, бьющего из раскрытой пасти. Так мы и замираем, на несколько мгновений, как зеркальное отображение Добра и Зла. Кажется, еще мгновение — и мускулы лопнут от напряжения. Стискиваю зубы и с каким-то утробным рыком пытаюсь поднять свое тело на мостик, чтобы перевернуть через себя эту тушу, прижимающую к полу. А, черт! Бросаю тело к нему, словно пытаясь обнять, затем откидываюсь назад и перебрасываю ногу ему на горло. Есть контакт! Но силен, собака, как же он силен! В этой жутко неудобной для него позиции зверь пытается встать, вытягивая меня на себя. А вот это хрен, из этого захвата еще ни один не уходил! Прижав бедром, кисть его руки, все же срываю лапу со своего горла и как можно резче беру ее на излом, заваливая тушу набок. Уже не хватает воздуха, от напряжения темнеет в глазах, но все же я успеваю выхватить стилет и не глядя, с хекающим звуком, вонзаю его в темноту, рядом с моим коленом.
Это не стон, это рычание! Рычание смертельно раненого зверя! Мне повезло, мне жутко повезло! Не глядя, умудрился всадить клинок в глаз этого существа. Его тело выгибают конвульсии и в агонии, и он отбрасывает меня к дивану. Не долетев до него, цепляюсь за журнальный столик и падаю на спину, разнося вдребезги стеклянную столешницу. Теперь к глухим стонам зверя добавляется еще и звон разбитого стекла. Вот это драка, это уже по-нашему, не сравнить с возней в партере!
Вдруг слышу, как хлопает дверь, и через мгновение что-то жутко тяжелое, словно бревно, обернутое войлоком, бьет меня в бок, лишая последнего желания дышать и двигаться. Удар швыряет, словно тряпичную куклу, к балкону, где ударяюсь в стену и застываю, стоя на коленях. На пороге комнаты стоит Ведьма в распахнутом халатике и невидящим взглядом смотрит на меня.
— Тебе не жить, — она даже не говорит, она шипит, поднимая руки для следующего ментального удара. Получи его целиком, историю можно было бы заканчивать прямо сейчас, смыв мои останки со стен. Даже не пытаясь атаковать, из последних сил бросаю свое тело на балкон и, перевалившись через ограждение, падаю головой вниз, еле успев развернуться навстречу земле, схватившись за какой-то фрагмент железного орнамента. Еще удар! По спине растекается боль, словно позади меня взорвали гранату — швыряет вперед, и я падаю грудью на забор. Бежать! Храбрость здесь не поможет! Еле успеваю перебраться через ограду, как замечаю стремительную тень, прыгающую следом за мной, на землю. В голове словно что-то взрывается, выбрасывая на поверхность клочок воспоминаний — факелы, бегущая толпа, какие-то крики на незнакомом мне языке и жуткая вонь узких улочек незнакомого городка… Я поворачиваю к реке и бегу, припадая на одну, ушибленную при падении ногу. Бегу из последних сил, чувствуя спиной, как меня настигает мрак. Черный, сильный и властный. Еще мгновение — сломленный этой силой, поверну навстречу, чтобы склонить перед ним голову в ожидании последнего, смертельного удара. Но Бог все-таки есть! Делаю несколько шагов — и кубарем лечу с обрыва в черные воды Нерис.
Вынырнув через несколько метров, вижу, как на обрыве стоит Ведьма. Она спокойно скрестила на груди руки и провожает меня взглядом; даже темный туман, почти невидимый в темноте, растекается по берегу медленно, словно натолкнувшись на стену. Только молнии поблескивают, освещая ее худенькую фигурку.
— Ну же! — хриплю я.
Да, слаб, избит, уже не в силах бороться, но подойди она сейчас на расстояние броска — бросился бы вперед, не задумываясь, осознав, что мое время пришло. Именно в этот момент пришло понимание, что, умереть — это не просто уснуть и не проснуться. Умирать надо так, чтобы последним отблеском памяти был хрип врага, издыхающего рядом.
Течение уносило все дальше, уже пропал в темноте пригородный поселок, а меня несло, и я даже не пытался приблизиться к берегу. Нет, не сейчас… Хоть одежда намокла и тянула вниз, но утонуть не боялся. Впереди, километрах в четырех, светили ночные огни города. Там, напротив района Шилайняй, и вылезу на берег, а потом уже не важно… Сейчас главное — доплыть… Вода черная, мутная… Доплывем.
Телефон сдох, хлебнув речной водички. Выбравшись на берег, я целый час лежал на прибрежном песке, балансируя где-то на грани реальности и неясных видений, больше напоминающих бред. Перед
