не получится, но опередить… Не глядя, стреляю несколько раз в его сторону — если не попаду, то хотя бы напугаю. Словно тяжелым обухом меня бьет в бедро, и я почти перестаю чувствовать правую ногу. Глок встал на затворную задержку, и я просто отбрасываю его сторону, позже перезарядим. Выхватываю Кимбер и, лежа, пробиваю двойку в корпус. Есть! Извернувшись, стреляю в оскаленную пасть оборотня, с которым сражается ксендз, но промахиваюсь. Он неожиданно отбрасывает Казимера в сторону и прыгает на меня. Увернуться, даже откатиться в сторону, не успеваю. Чувствую еще один сильный удар в бедро. Выстрел! Упавший Казимерас всаживает ему в голову заряд картечи, разнося волчий оскал в клочья. Минус два! Не успеваю порадоваться, как на меня прыгает какое-то темное существо, сильно рванув за руку. В лицо брызжет кровь. Моя кровь, будь все проклято! Изворачиваюсь и бью эту тварь коленом куда-то в корпус, одновременно хватая из ножен стилет.
— Жри, п-п-адла! — будь оно проклято, мне из нее шубы не шить, шкуру можно и испортить! Через несколько мгновений оно отваливается в сторону, и я вижу, как у стены поднимается Казимерас. По его руке течет кровь, куртка на левом боку набухла от крови. Но, черт меня побери, он встает, не сводя глаз с лестницы. Удар! И ксендза швыряет на улицу, вышибая дверь. Вот это удар! Я вижу, как по лестнице не спеша поднимается еще один Ведьмак. Гос-с-споди да откуда же вас столько, твари?!
Он разводит в сторону руки, словно изображая крест… Ну вот и все… Сейчас он поднимет руки к небу и обрушит на меня последний, самый мощный удар. Этого мне уже не пережить. Даже не надеясь, я поднимаю Кимбер и за миг до удара нажимаю спусковой крючок. Есть! Пуля попадает куда-то в плечо, и его немного разворачивает. Выстрел! Еще! Он зашатался. Выстрел! Пистолет встал на затворную задержку. Все, я безоружен. Финиш. Ведьмак мертво покачнулся и все-таки рухнул! Рухнул, тварь!!!
Осматриваюсь вокруг… Тихо. По лестнице беззвучно расползаются змеи. Я выбрасываю пустой магазин и заменяю его полным. Рядом на полу лежит измазанный в чужой крови Глок. Пытаюсь подняться на ноги и вдруг вспоминаю про ксендза. Господи! Тело пронизывает боль, и я опять заваливаюсь на бок. Оставляя жирный кровавый мазок, хватаюсь за подоконник и наконец встаю. Пошатываясь, подхожу к дверям и вижу Казимера, который лежит у крыльца, неестественно подвернув под себя руку. Черт, только не это! Опускаюсь перед ним на колени и пытаюсь нащупать пульс — есть! Жив, слава Богу! Осматриваю раны — хреновые дела, если не сказать больше. Рваная рана на ноге, сильно порван левый бок. Рука? По-моему, перелом лучевой кости, но я в этом не специалист. Наскоро тампонирую рану на боку, перевязываю и, матерясь хриплым голосом, хромаю к сторожке, чтобы взять тот самый толстый эротический журнал — сойдет вместо шины. Когда уже заканчиваю бинтовать, ксендз наконец приходит в себя.
— Сашка?
— Да, это я. Молчи и ничего не говори.
— Потом можем и не успеть, — он морщится, — давай убираться отсюда.
— Позже поболтаем, не время сейчас, — сиплю я, срываясь в кашель.
— Трофеи не забудь!
— Какие в пи… в задницу трофеи?
— Книги… — ксендз уже шепчет, — их нельзя оставлять здесь…
— Дьявольщина! Заберу, не переживай! Сейчас, потерпи немного, перевязывать закончу и тронемся… Медиков надо вызывать, чтобы у трассы встретили.
Я хлопаю себя по карманам и достаю вместо телефона какие-то пластмассовые обломки. Вдребезги.
— Черт! — вырывается у меня. — Телефон есть?
Я аккуратно, чтобы его не потревожить, проверяю карманы. Есть телефон, но что с него толку — место здесь глухое, связи нет.
— С Винценцо свяжись, он поможет. Он… мне обязан.
— Сам свяжешься, когда вылезем отсюда. Трепись меньше! — бросаю я и, хватаясь руками за перила, иду назад, в дом. Черт бы побрал эти трофеи, книги и упокоенную Нежить вместе с усадьбой! Чувствую, как по бедру течет теплая кровь, оставляя за мной кровавые следы.
— Да, — вспоминаю я, — надо перевязаться. Потом… позже…
На ступенях лестницы и в зале ползают змеи, собираясь в центре, чтобы свернуться в непонятный плотный комок. Тьфу, какая гадость! Хватаю книги, разложенные на небольшом столике, который напоминает алтарь, и бросаю взгляд по сторонам. Жаль, нет у меня времени, чтобы сжечь это гнездо дотла. Вроде все? Все! Жаль, но девушке уже не помочь, я не умею оживлять мертвых…
— Потерпи еще несколько минут, — шепчу я ксендзу, словно он может меня услышать, и опять иду к сторожке. В кармане убитого мной охранника нахожу ключи от машины. Подгоняю потрепанную Ауди поближе к стене, раскладываю сиденье и, рыча от напряжения и боли, загружаю ксендза. Наскоро перетягиваю плотной повязкой свою рану на бедре и падаю за руль.
— Терпи, браток!
V
Перед закрытыми воротами я не притормозил, они даже на вид были хлипкие — снес и не почувствовал, только обломки досок по сторонам мелькнули. Барабанной дробью застучали по днищу мелкие камешки, и я вырвался на проселочную дорогу. Машина уверенно набирала скорость; слава Богу, здесь не было рытвин и колдобин. Впереди, за небольшим полем, которое сейчас покрыто плотным слоем тумана, темнел лес. Да, там будет похуже — дорога извилистая, покрытая глубокими ухабами и корнями деревьев, которые выпячивались из земли, словно вены на руке старика.
Я гнал по лесной дороге, срываясь в глубокие заносы, и молился всем богам сразу, чтобы на очередном вираже не улететь в канаву. Если бы не ямы, ехал бы быстрее, но утренний туман, будь он проклят, лежал рваными клочьями, и видно было чертовски плохо. Плевать на подвеску, но я боялся растрясти Казимера, который лежал на разложенном переднем сиденье и молчал. Лишь временами, когда он терял сознание, с его губ срывался невольный стон.
— Держись, Казис, еще немного осталось! Еще немножко потерпи! — я повторял эти слова, как молитву. — Скоро из лесу на трассу выскочим, а там вызовем навстречу скорую помощь и все будет пучком! Ты, главное, держись!
Перед глазами мелькнула знакомая развилка — сейчас направо, и до трассы останется меньше десяти километров. Не сбавляя скорости, я вошел в крутой поворот, едва удерживая машину на дороге, и, выходя из виража, вдавил педаль газа в пол.
— Держись, Казис, мало осталось!
— Тормози, Сашка, — чуть слышно сказал Казимерас.
— Некогда, святой отец, терпи!
— Тормози…
Я бросил взгляд на его осунувшееся лицо и понял — нет, не успею. Как бы ни спешил — не довезу. Богомать! Я затормозил у небольшой поляны.
— Ну что же ты, отче? — чуть не зарычал я. Спазмы перехватывали мне горло. — Скоро трасса, сейчас из леса выедем — вытащу тебя отсюда!
Он слабо качнул головой и прикрыл глаза.
— Нет… поздно… Не над… ехать… Давай хот… тот свет… без гонки… Помоги выбраться… тесно…
Я выбрался из машины и, сжав зубы от боли в ноге, с трудом вынес тяжелое тело ксендза на обочину. Трава была мокрая от росы, поэтому я сделал несколько шагов в лес, где аккуратно опустил его на землю, подложив под голову свернутую ветровку.
— Зачем ты так, ведь почти приехали!
— Не мельтеши, Шурка…
Будь все проклято! Господи, если ты есть! Что мне Вечность, махнем не глядя — Вечная Охота за его жизнь! Ну что же ты медлишь! Дьявольщина! Появись сейчас рядом со мной Люцифер, он бы совершил удачную сделку — я бы продал душу не раздумывая!
