наступление ночи уже не имеют над нами такой власти, как над тем человеком, который еще ощущал более глубокую связь с природой. Но мы в какой-то мере чувствуем, - может быть и не отдавая себе в этом отчета - что с началом дня мы словно начинаем жизнь сначала, а конец дня служит предзнаменованием ее конца. Это и есть время, предуказанное для поклонения. Именно тогда и надлежит в нем упражняться. Именно упражняться, а не только совершать его тогда, когда чувствуешь в нем острую потребность. Молитва - не только выражение внутренней жизни, стремящейся проявиться вовне, но и действие человека, воспитывающего себя самого. Поклонение Богу не есть по нашей сути нечто легкое; ему нужно учиться, а для этого необходимо упражнение. Встанем на колени и отдадим себе отчет в том, что Бог есть, что Он царит, что Он достоин обладать всякой властью, - достоин быть Богом... Быть может, мы найдем великое счастье в этой мысли: Бог достоин быть Богом! Святые воспламенялись от нее любовью.
Когда нам понадобятся слова для поклонения, будем искать их в Писании. Одно такое место мы уже видели в Апокалипсисе (4.1-11). Другое - в седьмой главе: «И все Ангелы стояли вокруг престола и старцев и четырех животных, и пали перед престолом на лица свои, и поклонились Богу, говоря: аминь! благословение и слава, и премудрость и благодарение, и честь и сила и крепость Богу нашему во веки веков! Аминь» (7.11-12). Великолепные строки, преисполненные поклонения, содержатся в Псалмах. И у пророков мы можем найти замечательные тексты... Но возможно, что слова придут к нам сами собой. Или наше сердце вообще не будет нуждаться ни в каких словах и будет преклоняться, преисполнившись понимания и благоговения. Может также случиться, что мы почувствуем отупение, или усталость, или неохоту, тогда встанем перед Богом и немного постоим -говоря самым обыденным языком - с уважением. Эти мгновения будут влиять на нашу жизнь и утверждать истину, в особенности, если мы постараемся оплодотворять ими наши поступки. Например, воздерживаться от лжи потому, что Бог есть истина, или воздавать должное другому человеку потому, что Бог восседает на престоле Своей святости.
5. Агнец
Сидящий на престоле - это Тот, от Которого все исходит и к Которому все возвращается: Отец, Творец мира, Владыка бытия. Он царит надо всем, что происходит в Апокалипсисе. Но непосредственно действует не Он, а Тот, Кого Он послал, - Христос. С Христом мы встретились уже во вступительном откровении как с Тем, Кто ходит среди светильников. В пятой главе Он показан в другом облике - как Агнец. Там написано: «И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями. И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее? И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землею, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее. И я много плакал о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее. И один из старцев сказал мне: не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее. И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю. И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на престоле. И когда Он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем, имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых. И поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан, и кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени, и соделал нас царями и священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле. И я видел и слышал голос многих Ангелов вокруг престола и животных и старцев, и число их было тьмы тем и тысячи тысяч, которые говорили громким голосом: «достоин Агнец закланный принять силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь и славу и благословение. И всякое создание, находящееся на небе и на земле, и под землею, и на море, и все, что в них, слышал я, говорило: Сидящему на престоле и Агнцу благословение и честь, и слава и держава во веки веков. И четыре животных говорили: аминь. И двадцать четыре старца пали и поклонились» (5.1-14). '' Агнец стоит вблизи престола, четырех животных и старцев. Это значит, что Он стоит перед Сидящим. Это «перед» имеет важное значение. Оно означает пространство творения. Все вещи существуют, все происходящее происходит «перед Богом». Все это, Им сотворенное, поставлено перед Ним, Им поддерживается и сохраняется в бытии, находится под Его взо-РОМ и Им судится. Это нужно понять для правильного познания Бога. Когда я сосредоточиваюсь для молитвы и говорю: «Я здесь и Бог здесь», то это присутствие «здесь» в обоих случаях не однородно. Бог находится в этой комнате не так, как я, но абсолютным образом, Сам в Себе и безотносительно ко всему другому. Комната же, и я, и стол, и стул, и все прочее находится «перед Ним». Молитва будет правильной, если она будет адресована этому Богу, Который существует... И вот, Агнец стоит «перед» Восседающим на престоле, потому что Сын Божий вошел в творение. Христос жил «перед Богом», и не только фактически, оттого, что Он был человеком в мире и во времени, но и оттого, что Он любил Отца и жил в послушании Ему. При этом Сам Он, конечно, Бог, поэтому глава, о которой мы говорили, завершается поклонением одновременно Сидящему на престоле и Агнцу.
К образу Агнца мы привыкли, благодаря богослужению и христианскому искусству, а также благодаря самому Священному Писанию: не только в Апокалипсисе, но и в Евангелии от Иоанна Искупитель видится в образе Агнца (1.29 и 36). Может, однако, возникнуть вопрос: как же так, Сын Божий, т.е. Бог, в образе животного? Тут нам вспоминается, что и Святого Духа видят в образе голубя, - что же это означает?
В каком облике Бог показался бы нам предствленным правильно? Первое побуждение диктует ответ: ни в каком! Ведь Он «безобразный», как называли Его мистики, Действительный, Всеисполняющий и дарующий блаженство, но Он выше всякого облика. О Нем можно сказать только одно: Он не небо, не море, не дерево, не человек, ничто из того, что может быть названо. Он есть Он, Тот, в Кого веруют по слову Его, о Себе Самом свидетельствующему, Тот, Кто одновременно и близок и чужд познающему Его сердцу. Тем не менее Он должен быть выражен также в образах. На первом этапе постижение Его безобразности свидетельствует о великой чистоте, но в конце концов это может привести к тому, что Он исчезнет из нашей жизни. Следовательно, мы должны Его называть, должны обозначать Его какими-то образами, и Писание так и поступает. Но какой облик представлялся бы тогда наиболее подходящим? Думаю, что, по всей вероятности, наше чувство ответило бы на это: человеческий облик. Почему? Потому что это наш облик, наиболее нам знакомый, - а потому он и служит великим соблазном. Соблазн мог бы идти двумя путями: или мы полагали бы, что Бог - человекоподобное существо, чрезвычайно великое, чрезвычайно могущественное, превосходящее наши мерки, но сравнимое с нами, как считали греки и некоторые другие язычники; или, как это делает застывшее единобожие иудаизма, ислама, просветительства, утверждали бы противоположное: тот, кто является в человеческом облике, не может быть Богом. Отсюда опасность соблазна, когда христианство говорит, что Бог стал человеком; а между тем это первое и последнее слово Его благовествова-ния. Человеческий образ Иисуса представляет собой откровение Бога живого. Если мы хотим знать, каков Бог, то мы должны смотреть на Лик Христа и понимать Его образ мыслей. В каком-то очень глубоком смысле Бог есть «Бог человеческий», - правда при этом Он не подлежит смешению или отождествлению с чем-либо иным. Таким образом, слово о человечности Бога исходит не от человека, но от Него Самого, как Его откровение о том, Кто Он на самом деле.
Какой же облик представился бы наиболее подходящим для того, чтобы выразить Бога? Самым вероятным был бы ответ: тот, который наиболее далек от человеческого. Например, пустое пространство. Есть яечто великое в том, что Ислам в своих мечетях выражает присутствие Божие одним только пустым про-eтpaнcтвoм без всяких изображений и утвари. Небес-Яая ширь, или молчание горы, или солнце - велика выразительная сила этого немого творения, так велика, что может совратить в магию.
Но между этой областью и человеком находится животное. Оно нам близко, потому что живет, как мы, и тем не менее чуждо. Мы знаем, как ведет себя животное, овладеваем им и пользуемся им, но суть его остается скрытой от нас. Смотрит ли животное на нас когда-нибудь так, как человек смотрит на человека? Чтобы мы получили возможность понять, нужно, чтобы на нас посмотрели: понимание начинается только тогда, когда взгляд говорит «ты» и становится открытым, выражая стремление к общению. Животное видит в человеке опасность или выгоду, бежит от него или его принимает, включает его в свое окружение, в свою жизнь, но никогда не присматривается к нему, потому что это доступно только личностному духу. Тем не менее в животном есть нечто такое, что для человека является открытием. Задатки человеческого
