— Хватит с тебя и одного. — Карен протянула ему бокал. — Если, конечно, не хочешь остаться. Я не пущу тебя за руль пьяного. Ну как, остаешься?
Стэн залпом осушил бокал.
— Разве я хоть раз отказывался от такого предложения?
— На моей памяти ни разу. Ну так все-таки что стряслось?
— Сейчас расскажу. — Стэн отодвинул бокал и потер лоб.
Карен с тревогой наблюдала за ним: ее больше волновало состояние любовника, чем крывшаяся за этим причина.
— Итак?
— Итак, я чувствую себя крысой, загнанной в угол.
— Ого! — Она поцеловала его в шею, потом прижалась к нему и не отодвигалась до тех пор, пока его тело не откликнулось эрекцией. — Не знаю уж, как ты себя чувствуешь, но прижаться к тебе чертовски приятно! Сейчас я сниму твое напряжение.
Она знала, что ответит Стэн: он всегда говорил «да», потому что они не могли противиться взаимному влечению.
Стэн тут же повел Карен в спальню, развязывая по пути пояс ее халата. Потом он принялся разоблачаться сам, а Карен лежала в кровати и ждала.
На этот раз он овладел ею грубо, чуть ли не силой, потом откатился в сторону, прикрыл глаза рукой и долго лежал так, прерывисто дыша.
— Прости, я не хотел сделать тебе больно…
— Не стоит извиняться. — Карен тоже прерывисто дышала; приподнявшись, она оперлась на локоть. — Мужчинам не пристало извиняться — во всяком случае, в постели. Ты восхитительный любовник. Сегодня ты был немного резок, но это из-за твоего отчаяния.
— Отчаяние? Да, это подходящее слово.
— Полагаю, всему виной Карсон Брукс? Я смотрела устроенное им шоу по телевизору. Не думаю, что это стало для тебя новостью: дело ведь давно к этому шло. Должно быть, ты знал, что Сабрина Рэдклиф — дочь Карсона.
— Знал, — мрачно подтвердил Стэн.
— Тогда что же тебя так расстроило? Тебя обидела пресса?
— Нет, им на меня начхать. Их интересует Сабрина.
Карен пожала плечами:
— Так в чем же дело?
— Репортерам на меня плевать, зато мной заинтересовалась полиция.
Карен нахмурилась:
— Опять?
— Да. Сегодня ко мне заявились Бартон с Уитмен, на этот раз они не стали церемониться.
— Они приехали в «Руссо» специально, чтобы с тобой встретиться?
— Вряд ли. Думаю, Карсон попросил их явиться на собрание и оградить Сабрину от домогательств прессы… и от покушений загадочного убийцы. Так мне по крайней мере показалось. — Стэн тяжело вздохнул. — Сперва они нагрянули к Фергюсону, и бедняга из кожи вон лез, доказывая, что ему ничего не известно о моей личной жизни. Однако хотя он словом не упомянул о наших с тобой отношениях, зато выложил ворох других сведений.
— Каких именно?
— Фергюсон сказал, что я очень предан работе, и единственная отдушина для меня — тир, куда я наведываюсь дважды в неделю.
Карен задумчиво покивала.
— Ну, сказал так сказал, что с того? Это ведь не секрет. То, что ты трудоголик, всем известно. И твое хобби тоже ни для кого не тайна; так что ни в чем Роуленд не проговорился. Ты, наверно, боишься, что на него станут давить? Тогда стоит дать ему бутылочку валерьянки и отправить в отпуск. Полицейские не будут возражать, если Фергюсон уедет из Нью-Йорка, поскольку у него есть алиби.
— У него-то, может, и есть, зато у меня нет, — напомнил Стэн. — А если я скажу, где был на самом деле, то вызову еще большее подозрение. Они и Расса Кларка вспомнили, спрашивали, не знаю ли, про какое грязное дело он пронюхал и за что его убрали.
— Боже мой…
— Вот-вот. Но и это еще не все. Ни за что не угадаешь, чье имя всплыло во время допроса.
— Чье же?
Стэн поднял померкший взгляд.
— Этьена Пруэ.
Карен напряглась:
— Этьен? Но почему?
— Пруэ волнует поступление в продажу в Европе духов «Сэ муа» — он боится, что его продукция перестанет раскупаться.
— Так… — Карен обернула простыню вокруг бедер и откинулась на спинку кровати, пытаясь успокоиться. — Значит, у Этьена были причины совершить преступление… Но ведь когда стреляли в Карсона, он был в Париже и, следовательно, не мог этого сделать.
— Верно. По счастливому стечению обстоятельств теперь он в Нью-Йорке и готов помочь полицейским с расследованием, так что завтра детективы отправятся в его нью-йоркский офис, чтобы допросить всех сотрудников.
— Всех? — Голос Карен звучал еле слышно. — Но зачем?
— Затем, что когда Пруэ находился в Париже, они оставались в Нью-Йорке. Сыщики полагают, что кто-то из них может оказаться преступником.
— Ясно. — Карен провела языком по пересохшим губам. — Спасибо, что предупредил. Непонятно только, почему сыщики обсуждали это с тобой.
— Потому что компании «Пруэ» и «Руссо» очень известны на парфюмерном рынке и конкурируют между собой. Естественно, в «Руссо» отслеживают все ходы своих соперников — кто есть кто, кто наиболее перспективен, кому не терпится выбиться в начальники…
— Значит, тебя расспрашивали о коллективе Этьена? О ком именно?
— Обо всех. Они включили в список всех нью-йоркских сотрудников.
Карен побледнела:
— Включая меня?
— Естественно.
— И что ты им сказал?
— А ты как думаешь? «Ах, господа сыщики, я уже двадцать лет занимаюсь блудом с секретарем- референтом главы нью-йоркского подразделения конкурирующей фирмы!» — Стэн фыркнул. — Солгал, конечно, скрепя сердце: сказал, что встречал тебя пару раз на собраниях и деловых ужинах. Якобы, по слухам, ты умна и амбициозна, часто ездишь по делам в Париж, потому что бегло говоришь по-французски. Это все.
На лбу Карен выступили капельки пота.
— А может, зря ты не сказал, что у нас роман: в конце-то концов, никого не касается, с кем ты спишь.
— Как же, не касается! — Стэн отбросил покрывало и принялся расхаживать нагишом по комнате. — До этого каждому есть дело, хотя все эти годы нам удавалось держать свою связь в тайне. Это не просто роман, а деловое соглашение: оно выгодно нам обоим. Я безумно влюблен в тебя, а ты влюблена в мои деньги и в мое мужское достоинство.
Карен осуждающе взглянула на Стэна:
— Ты несправедлив ко мне. Во-первых, я тебя люблю и всегда любила, с тех пор как мне исполнился двадцать один год. Разумеется, мне нравится красиво одеваться, получать дорогие подарки, и я без ума от тебя как от любовника, но, конечно, я с тобой не только ради денег и секса, так же как ты со мной не только потому, что я сообщаю тебе важные сведения и делюсь рыночными стратегиями.
