ГЛАВА 9
«Заяц» на Летучем Корабле
Если высадил безбилетника, а автобус дальше не едет, то, возможно, это был его водитель.
— Я же говорил, со мной не пропадешь, — разглядывая Летучий Корабль, с отеческой гордостью произнес черт. — Каков красавец!
Если не принимать во внимание тот факт, что его заслуги в этом никакой нет, то он, несомненно, прав. Зрелище действительно завораживает. Сияют в лучах утреннего солнца крутые борта, морёный дуб которых, уступая разрушительному времени, лишь потемнел, став крепче камня и приобретя внутреннюю глубину, полную какой-то необъяснимой теплоты. Скрипит, покачивая из стороны в сторону бочкообразным насестом впередсмотрящего, стройная мачта. Полощется на ветру ярко-красный вымпел. Целеустремленно взирает вперед пламенеющими рубинами глаз резная лебединая голова. И как продолжение птичьего образа выступают из бортов немного выше условной ватерлинии резные лебединые крылья, покрытые тонким слоем серебра. Они приподняты немного вверх и распластаны во всю ширь, так, что мне прекрасно видны во всей красе отражающиеся в их зеркальной поверхности горные массивы в белоснежных шапках ледников.
Признаться честно, при первом взгляде на освобожденный из векового заключения корабль я не смог сдержать вздох разочарования. Впечатление усиливал тусклый предутренний свет, окрашивающий все предметы в серый цвет. Мир в нем выглядит словно цветная фотография в старой газете, из которой под невидимыми потоками реки по имени Лета по капле, незаметно вымылась яркость образов, растворившись в ветхой безликости пустых воспоминаний. Мне показалось, что эта ветхая развалюха не то что летать, она не сможет пережить первого же дуновения ветра. Но троллиха, ухватив летучий корабль за якорную цепь, вытащила его из пещеры и, набрав полные легкие воздуха, хорошенько дунула. Тонны пыли, целые полотнища паутины разметало по сторонам, они заклубились словно туман. Похожий на тот, который бывает в больших городах. Грязный, отяжелевший от смога и гнилостных испарений… Налетел резкий порыв студеного ветра, сорвал пыльное облако и отнес его прочь. А тут еще и ясное солнышко, выйдя из-за горизонта, заискрилось мириадами крохотных отражений на гранях укрывших землю снежинок, одним взмахом сияющей кисти разукрасив мир сочными, живыми красками. И вот наконец-то перед нами покачивается в паре метров от земли творение человеческого гения — сказочный Летучий Корабль (такое величие достойно заглавной буквы), нарушающий своим существованием целую кучу законов природы, которые будут открыты значительно позже. Вот тогда он, покорный человеческой воле, возможно, и перестанет парить в облаках. А пока готов принять нас на борт и доставить туда, куда мы ему повелим.
Подняв в воздух снег, серый от покрывающей его пыли, у самого борта корабля появился Мороз Иванович. Отчихавшись, он обвел взглядом парящее над землей чудо и восторженно развел руками:
— Хорош!
— Ну так, — хмыкнул черт, сияя неоновым нимбом.
— Ладно, — поднимая посох, произнес Дед Мороз, — поспешу обрадовать остальных. А вы уж не задерживайтесь.
— Пускай готовятся в дорогу, — напомнил я, — чтобы потом не тратить времени, а просто поднять поклажу на борт и поспешить на остров Буян.
— Непременно. — Опустив посох, Мороз Иванович исчез.
Черт потер ладошками порозовевший пятак и юркнул ко мне за пазуху, сетуя на трудную работу, неблагодарного подопечного и прочее, прочее…
— В аду отогреешься, — утешил его я.
Он скривился и якобы случайно толкнул острым копытом мне под ребра.
Яга забралась в свою ступу и, облетев вокруг корабля, опустилась на палубу.
— Буду ждать, — напомнила троллиха, — рядом с милым. А ты поспеши за живой водой, И не вздумай меня обмануть.
— Хорошо.
— Удачи. — Помахав рукой на прощанье, великанша потопала прочь. Дорогу показывать ей не придется — вчера она проложила такую тропу, которая еще нескоро зарастет.
— Давай уже, полезай наверх! — окликнула меня Яга. — Пора отправляться в путь-дорожку.
Я с гордо поднятой головой взошел на палубу, занял надлежащее место, своим главенствующим положением долженствующее означать капитанский мостик, и, набрав полные легкие воздуха, замер. Открыл рот, чтобы отдать соответственную случаю команду, и захлопнул его, сообразив, что выполнять-то ее некому. Яга не в счет, она скорее пассажир, а не команда.
— Приплыли, — пробормотал я, опустившись на палубу.
— Как? Уже?! — высунулся из-за пазухи черт и принялся вертеть головой по сторонам. — Похоже, мы еще и не отправлялись… Эй, кондуктор, свисти отправку!
— Как?
— А я почем знаю? — удивился нечистый парнокопытный. Ну, не в том смысле, что грязный — он вчера в баньке парился и выпачкаться не успел, а в том, что относится к виду «черти» нечистой группы адских обитателей. К ней же относятся бесы и демоны, суккубы и прочие вольные или невольные сторонники низвергнутого в земные недра экс-ангела.
— И я не знаю, — признался я.
— Это как?
— Очень просто. Я, между прочим, человек искусства, по крайней мере той его части, которая описана в Камасутре.
— О чем вы там шепчетесь? — напомнила о себе Яга.
— Я не знаю, как кораблем управлять, — признался я.
Бабка скривилась, словно заболел ее всемирно известный клык, и прошамкала:
— А чего там уметь? Подними паруса, да знай правь себе.
Получив общий инструктаж, я решил, что с деталями разберусь на месте, и приступил к работе.
Отыскав парус, который оказался скатанным у нижней перекладины мачты рулоном, я преисполнился уверенности в успешном завершении начинания.
— Здесь веревка должна быть, — подсказал черт.
— Какая веревка?
— За которую тянуть нужно. Ну типа: «И раз… и два…»
Осмотревшись, я обнаружил требуемый канат и, ухватив его, потянул на себя. Не идет. «Наверное, от времени что-то заело», — предположил я, налегая на него всем весом. Качнулась мачта, зазвенел натянутый канат… но результата никакого.
— Попробуем иначе.
— Это как? — заинтересовался черт. — На веслах поплывем? Или реактивную тягу поставим?
— А где ее взять?
— Да за этим далеко идти не придется. — Указав глазами на Ягу, черт с сомнением добавил: — Только запрячь сложно.
— Неудобно как-то…
— Как знаешь, — пожал плечами рогатый житель преисподней и, расправив крылья, подошел к сидящей в ступе ведьме. — Бабушка, а вы петь умеете? Ну, вот эту: «Эй, ухнем! Милая сама пойдет…»
— Изыдь! — отмахнулась от него Яга.
Осмотрев парус повторно, я обнаружил причину предыдущей неудачи и устранил ее при помощи ножа. Для этого пришлось разрезать все шнурки, которыми парус был привязан к перекладине мачты. Наконец шелковое полотнище начало подниматься, увлекаемое веревкой, пропущенной через кольцо несколько ниже смотровой бочки.
