первым правителем которого считали основателя Киева — Кия. «Повесть временных лет» содержит противоречивые данные о нём. С одной стороны, Кий — князь полян, основатель города, деятельный правитель, ходивший на Византию, с другой — перевозчик на Днепре. Летописец явно склоняется к первой точке зрения: могущественный князь, конечно, предпочтительнее, чем скромный паромщик. Но если взглянуть на легенду о Кие непредвзято, в ней проявится немало интересных и загадочных черт.
Легенда о Кие удивительным образом соотносится с легендой о призвании варяжских князей. И там, и здесь, мы видим трёх братьев, только на севере они — пришлые, а на юге — местного происхождения. Соответственно и имена у варяжских — иноземные, а у полянских — свои, «киевские», ведь они объясняют местную топонимику. Город Киев назван в честь старшего брата Кия, горы Щековица и Хоривица по именам двух других братьев — Щека и Хорива. И сестра их Лыбедь оставила свой «след» — так называется киевская речка. Та же троичность основателей-первопредков, только в киевском рассказе присутствует четвёртый персонаж — сестра.
Легенда о Кие выглядит более древней, чем легенда о варягах. Означает ли сказанное, что это — только легенда, или же в ней присутствует и реальность?
Долгое время полагали, что летописный рассказ об основании Киева — реален, а о призвании варягов — вымышлен. Историки говорили о времени Кия, о городе Кия, относили его деятельность к VI, а то и к концу V века, когда в Византии правили императоры Анастасий и Юстиниан, при которых византийцы воевали со славянами. Апофеозом явилось празднование 1500-летия Киева в 1982 году. Но если рассмотреть летописные известия повнимательней, то в них обнаруживаются и некоторые мифологические черты.
Например, Кий — перевозчик. Он связывает два берега реки, он перевозит людей через Днепр — важнейшую реку полян (этимология названия «Днепр» восходит к индоевропейскому слову «река»). Не есть ли это воплощение одного из архетипов сознания — связи двух миров, жизни и смерти, подобно образу Харона в древнегреческих мифах. Кий — сакральный первопредок полян, превратившийся в их первого князя, основателя города. А само имя Кий имеет славянские корни, это «молот» — и не имеется ли здесь в виду герой-кузнец, создатель, строитель, демиург?
Видные учёные В. В. Иванов и В. Н. Топоров исследовали легенду о Кие и его братьях, сопоставив её с другими легендами и мотивами. Они пришли к выводу, что в ней отразился широко распространённый миф о герое-кузнеце, даже братьях-кузнецах, победивших змея. Кузнец воплощал доброе, созидательное начало, в то время как змей — злое, отрицательное. Даже топография Киева оказалась связанной с мифом: киевские горы и подол. Кузнец одолел змея и использовал его силу на благое дело — так появились под городом Змиевы валы.
Итак, легенда о Кие несёт в себе черты мифа, отголоски древнего народного предания. Первоначально Кий — герой, прародитель, который лишь потом в сознании людей превратился в первого князя, реального правителя. Но когда же сформировалась эта легенда?
У летописного рассказа обнаружилась интересная параллель. В «Истории Тарона» армянского автора Зеноба Глака, писавшего в VIII веке, содержится похожая легенда. Там также действуют три брата — Куар, Ментей и Хореан, которые основывают в стране полуни (полян?) на горах город, названный по имени старшего из братьев. Эта армянская легенда настолько хорошо соотносится с русской, что впору считать её заимствованной от Руси. Получается, что уже в VII — VIII веках, может быть, через посредство Византии, славянская легенда об основателях Киева проникла в Армению, где, возможно, какое-то время бытовала в устной форме, а затем была записана. Это показывает, насколько древние пласты сохранились в составе «Повести временных лет» и насколько глубоки корни славянских исторических преданий. Археологически в Киеве выявлены слои и отдельные находки VII — IX веков, что позволяет считать реальным существование там поселения в это время. А это значит, что легенда об основателях города сложилась, по крайней мере, уже в VII веке. Если прототип легендарного Кия существовал в действительности, то он должен был жить примерно в ту же эпоху.
Итак, к середине IX века на юге Руси, в Поднепровье, сложилось княжество полян с центром в Киеве. И вот, по летописному рассказу, к городу подошли ладьи с дружинами Аскольда и Дира. Аскольд и Дир укрепились в Киеве и стали там княжить. Летописи практически ничего не сообщают об их происхождении. «Повесть временных лет» отмечает, что оба князя не были родственниками Рюрика, а являлись его «боярами», то есть знатными приближёнными. Вероятно, Аскольд и Дир возглавляли небольшие отряды варягов, которые двигались по русским рекам, по пути «из варяг в греки». Известны и другие, подобные, правители древнерусских городов — Рогволод в Полоцке, Туры — в Турове.
Существует несколько этимологий имён князей, в том числе скандинавская (Hoskuldr, Dyrr). Но были ли Аскольд и Дир современниками? Это тоже ставится под сомнение. «Двоичность», так же как и «троичность», князей почему-то вызывает подозрения у историков. Дмитрий Сергеевич Лихачёв полагал, что соправительство «необычно для Руси». Но всё-таки оно существовало, хотя и в более поздний период. А в древней Скандинавии, например, соправительство было распространено.
В то же время некоторые свидетельства как бы разделяют Аскольда и Дира. Когда князья погибли от руки Олега, их похоронили не вместе, а порознь. Аскольд был похоронен на месте, где потом некий Олма построил церковь святого Николая. А Дира погребли на месте, недалеко от которого впоследствии соорудили церковь святой Ирины (вблизи Софийского собора). Это, впрочем, можно объяснить тем, что Аскольд мог быть христианином, в то время как Дир оставался язычником (об этом чуть позже). Византийская «Хронография» Продолжателя Феофана сообщает о крещении русов в период правления императора Василия Македонянина (царствовал в 867 — 886 годах) и упоминает у них только одного князя (не называя имени). О «князе русском» Аскольде говорится и в Никоновской летописи XVI века. Но самым известным, конечно, стало сообщение арабского писателя и путешественника ал-Мас’уди. Учёный-энциклопедист, работавший в первой половине X века (умер в 956 году), он написал книгу «Мурудж аз-захаб” (название обычно переводят как «Золотые луга», хотя правильнее «Промывальни золота и рудники самоцветов”). В ней сказано следующее: «Первый из славянских царей есть царь Дира, он имеет обширные города и многие обитаемые страны, мусульманские купцы прибывают в столицу его государства с разного рода товарами”. Мас’уди, вероятно, пользовался трудами арабских авторов середины IX века, поэтому приведённые сведения относятся, по-видимому, к этому столетию. Определённый артикль «ал” в имени правителя ясно указывает на реальность и конкретность личности (что, кстати, разрушает все предположения о том, что Дир — не самостоятельная личность, а лишь эпитет или титул Аскольда). Об Аскольде у Мас’уди ни слова. Но далее он пишет: «Вслед за ним (то есть Диром. —
Нужно сказать и ещё об одной гипотезе. Польский хронист Ян Длугош в XV веке написал свою прославленную «Историю», в которой уделил внимание и киевским князьям: «После смерти Кия, Щека и Хорива, наследуя по прямой линии, их сыновья и племянники много лет господствовали у русских, пока наследование не перешло к двум родным братьям Оскалду, очевидно, и Диру...” В своё время А. Л. Шлёцер назвал этот пассаж «недоразумением”. Однако академик А. А. Шахматов, опираясь на Длугоша, возвёл род Аскольда и Дира к Кию, сочтя это известие более древним, чем сведения «Повести временных лет». С тех пор в советской науке версия о происхождении Аскольда и Дира (или одного Аскольда) от Кия стала распространённой, особенно благодаря поддержке академика Б. А. Рыбакова.
Но всё-таки фраза Длугоша не даёт оснований для далеко идущих выводов. Во-первых, она носит неопределённый характер: «очевидно”, «наследование перешло” — каким образом это произошло, Длугош не уточняет. Из отрывка лишь следует, что на земле, где когда-то правили Кий с братьями, потом княжили Аскольд и Дир. Во-вторых, непонятно, почему польскому хронисту XV века должно доверять больше, чем русским летописям значительно более раннего времени. Тем более что известия Длугоша о древнерусских событиях (например, в описании усобицы сыновей святого Владимира 1015 — 1019 годов) зачастую не всегда точны. Но самое главное, известия Длугоша непосредственно связаны с его концепцией происхождения русского народа от поляков. Длугош обосновывал претензии Польши на древнерусские, в том числе и киевские, земли. Сопоставив этнонимы «поляки” и «поляне” (которые в действительности имеют
