— Ну, электромагнитное вытяжение осуществляется следующим образом, — сказал главный, — мы вживляем полюса в костный мозг…
— Естественно, — перебил другой, — все делается под общим наркозом.
— Эти полюса растворяются в разжиженном костном веществе и срастаются с ним. Затем — обычные электромагнитные процессы.
— Обычные, — эхом откликнулись остальные.
— Естественно, наблюдаются обширные гематомы, и вы полгода не сможете ходить.
— Затем небольшая корректировка, реабилитационная гимнастика, и все в порядке.
— Надо будет подкачать выпуклость, — сказал кто-то еще, держа в руке лодыжку и размахивая ею, как факелом.
— Сколько сантиметров прибавится? — спросила Кэри.
— От восьми до двенадцати, — хором ответили четверо врачей.
— О'кей, — сказала Кэри, — тогда разжижайте.
Сид кашлянул. Кэри Венс заметила его, и всю ее великолепную самоуверенность как ветром сдуло.
Прежде чем произнести первое слово, Сид и его бывшая свояченица усидели в баре, расположенном у «Дермо» в глазу, по три четверти своих напитков — кофе гляссе (он) и беллини-лайт (она). Эта молчаливая увертюра — видимо неизбежная, учитывая содержание их последнего разговора, — давала широкое поле для посторонних вторжений. От непрерывного треньканья трейсеров и анатомических подробностей местной пропаганды у Сида ломило череп. Плюс соседний столик: диалог двух мужиков в фазе разрыва отношений. На одном майка с надписью: «Пожалей меня», на другом — «Пожелай меня». В остальном различить их было непросто — одинаковые граненые челюсти, загар, светло-голубые линзы. Оба поглядывают украдкой в его сторону. Оба такие унылые, что не скрыть никакими бинтами.
Сид не знал, с чего это Кэри Венс в то утро нарядилась такой красоткой. Он мог только констатировать неудачу. Волосы Кэри свисали до пояса и блестели, как живые. На ней были огромные зеркальные очки. Она была точно муха, запутавшаяся в водорослях. В линии губ сквозило что-то безнадежное. Справа верхняя губа была толще и слегка пульсировала. Она достала трейсер, перевела его в зеркальный режим, осмотрела себя и нахмурила брови. Порылась в сумочке и достала оттуда небольшой шприц — голубой с блестками. Сняла колпачок, и ноздрей Сида достиг сладковато-химический запах. Она поморщилась и вколола иглу. Сид видел, как содержимое в цилиндре идет на убыль. Кэри вытащила иглу, надела колпачок на шприц и убрала все в сумку.
Верхняя губа надулась слева тоже, и асимметрия исчезла.
— Это что? — спросил Сид.
— Аллергены, — ответила Кэри.
Она заказала себе еще один беллини-лайт, а потом добавила:
— Это только начало.
— В смысле? — спросил Сид.
— Моей метаморфозы, — сказала она.
Сид ничего не ответил.
— Еще я сижу на диете.
— Да ну, — вежливо сказал Сид, — и на какой?
— На кокаиновой, — ответила она.
Сид нахмурил брови. Кэри этого терпеть не могла.
— Я знаю, — снова заговорила она, — есть и не такие радикальные варианты. Мой врач научил меня все выблевывать, но это, знаешь ли, портит зубы. А когда нюхаешь, отрицательных последствий гораздо меньше.
— Ээ, а ты заняться спортом не думала?
Кэри Венс посмотрела на него так, будто он предложил ей нарезать себя на кусочки.
— Ээ, — продолжал Сид, — а ты уверена, что так хочешь похудеть?
Она оборвала его:
— Посмотри на меня: ты бы меня трахнул?
Тихий ангел пролетел.
— Нет, — сказал Сид.
Кэри Венс уткнула нос в беллини.
— Ведь тебе еще только тринадцать, — сказал Сид.
Кэри Венс хихикнула:
— Один ты считаешь, что это недостаток.
Сид решил сменить тему.
— Как поживает Мира? — спросил он, выбрав ту, что лежала на поверхности.
— Хуже некуда, — сказала Кэри. — Но нам с тобой на это наплевать, как на транссекционный теракт, правда?
Сид попросил уточнить.
— Ну скажем, после церемонии она пару раз пыталась покончить с собой, — начала Кэри. — Патруль из Профилактики теперь у нас просто поселился из-за этой дуры. Вчера она от них смылась. Спряталась в отцовском флигеле, а у них, естественно, нет туда кода доступа. У отца есть такая машина — ну, знаешь, чтобы сменять кровь. Она запустила машину, не налив в нее ничего, и стала закачивать себе ноль. Но отец нашел ее, и в конце концов опять осечка.
— Хорошенькое начало, — сказал Сид, — с нетерпением жду продолжения.
— Я скажу тебе одну штуку, — снова заговорила Кэри, — может, это и фигня, и я не утверждаю, что до конца в это верю, но печенкой чую: так оно и есть, — не знаю, просто это носится в воздухе. Мозг и сердце как органы выходят из моды. Будем надеяться, что будущие поколения избавятся от них, как от волос в ненужных местах. Я сделаю себе метровые ноги, новое лицо и фиолетовые глаза. Я достигну веса тени, доведя себя до голодной смерти с помощью этого нового чудодейственного наркотика. Надеюсь, он убьет во мне столько же нервных клеток, сколько и жиров. Я буду совсем больной, жутко подавленной и вконец тупой. Месячные так и не начнутся. Я буду стильной и безжалостной. Сделаю глаза, как шары, и все будут принимать это за таинственный вид. Не будет стыдно, оттого что тянет к кому-то, потому что не останется на это ни сил, ни возможностей. Я стану объектом желания. Роскошным футляром с пустотой внутри. Ко мне придет счастье, доступное только дебилам и подонкам.
— Ага, — сказал Сид, — только прежде, чем ты превратишься в свою сестру, я воспользуюсь последними крупицами твоих мозгов и кое-что спрошу.
Кэри никак не отреагировала. Она просто замолчала и стала маленькими глоточками допивать коктейль. Сид постарался проникнуть взглядом за ее зеркальные стекла. Увидел только собственное искаженное отражение. «Пожалей» и «Пожелай» справа бубнили друг другу гадости. «Пожалей» держался из последних сил. Голос сорвался на крик:
— Ты не можешь так со мной поступить, — взвизгнул он, — ты же знаешь, как я ненавижу гондоны…
Оба перехватили взгляд Сида, тот в смущении перевел его на лицо врача, разглагольствовавшего на экране, и подумал: как удобно, что есть экран, на который можно отвести глаза.
«Если любите простые решения, вам следует помнить, что пластическая реконструкция похожа на моделирование. Но не стоит заниматься ею в домашних условиях…»
Сид нахмурил бровь. Шутка? Полезный совет?
Волны вязкой жидкости нездорового телесного цвета заполонили экран.
«Хотя на вид она студенистая, гипердерма обладает поразительной текучестью. Соединить ее с чем- то, особенно с человеческой кожей — архисложно. Первые эксперименты имели целью изменить состав гипердермы для придания ей адгезивных свойств. К несчастью, опыты были настолько удачны, что при наваривании гипердерма хорошо приклеивалась и к форме, и к пациенту…»
— С ума сойти, а? — сказала Кэри.
— Ну и как в конце концов можно выпутаться из этой передряги?
