хвост какому-то высокому адскому начальству, а не мелкой вшивоте, вроде Вельзевула и Люцифера.
Генерал кивнул головой и согласился:
- Похоже на то. - После чего ехидно спросил - Вы именно это имели ввиду, господин Игнатьев, когда упоминали каких-то демонов, которые хотят о чём-то договориться миром с теми юношами и девушками, что не дают спуску чёрным магам и какодемонам, не дающим москвичам покоя? Если так, то вы ответите мне за то, что ввели меня в заблуждение.
Тем временем капитан Бакланов вывел на главный экран изображение, передающееся с той телекамеры, которая была установлена на фасаде здания компрессорной станции и потому все увидели, как по всему периметру громадной двери каретомобиля пробежала яркая вспышка пламени и она стала медленно открываться, откидываясь вниз. Из его салона стало со свистом вырываться яркое пламя, отчего всем сразу же стало ясно, - внутри салона было очень тепло. Одновременно с этим из всех сохранившихся труб и вообще из всех металлических, бетонных и прочих конструкций, торчащих кверху, окрест ударили в небо длинные языки ало-золотого пламени, а все провода, какие только были ещё протянуты, на несколько секунд загорелись длинными пламенными гирляндами. Зрелище было красивым, завораживающим но до жути страшноватым и пугающим, отчего генерал Кваснин даже перекрестил свой вспотевший лоб. Дверца пандус откинулась малиновым лестничным маршем и все увидели, что внутри каретомобиля царит непроглядный мрак. Архимандрит Феоктист наклонился вперёд и с затаённым страхом прошептал:
- Люцифуги... Откуда? Почему?
Из мрака тем временем выступили вперёд и стали спускаться по малиновым ступеням три демона в человеческом обличье, каждый за два метра ростом, одетых в элегантные, красивые костюмы-тройки цвета алого, с золотом, пламени. У них над головой виднелись призрачные пылающие рога совершенно дурной величины. Причём у того, который шел по центру, оленьи, размахом метра в четыре. Генерал от РПЦ побледнел и громко икнул несколько раз подряд. Три демона со смуглыми, красивыми лицами спустились на базальтовые плиты и пошли к зданию, оставляя после себя горящие следы, которые, впрочем, быстро гасли. Демоны улыбались и совершенно беспечно громко разговаривали друг с другом на каком-то неизвестном, гортанном языке. При этом из их ртов вырывалось пламя, отчего архимандрит шумно затрясся всем телом.
Вслед за тремя демонами вышло ещё трое странных существ несравненно меньшего роста. Широкоплечий уродливый карлик с огромной, лысой головой, покрытой шишками размером с кулак. Рожа у карлика вся была перекошена, но одет он был просто шикарно, в дворянский наряд цвета угасающего пламени с пышными рукавами. В руках карлик держал громадный воронёный поднос, на котором лежала подушка золотой парчи, а на ней возлежал в ленивой позе огромный чёрный кот размером с четырёхмесячного щенка ньюфаундленда. Справа и слева от карлика шли две кикиморы с печальными, бледными лицами, одетые в наряды цвета яркого пламени с дымком, но их глаза были не светло-голубыми, а багряными и без белков. Просто два огромных дынных семечка, внутри которых полыхало пламя, как и на их полупрозрачных платьях.
Однако, самая импозантная троица вышла после них. Это был молодой, золотоволосый, радостно улыбающийся гигант ростом под три метра, одетый в костюм-тройку ярчайшего пламени и две девицы ростом под два с половиной метра. У одной волосы были цвета электросварки и одета она была в вечернее платье чуть более тёмного цвета, а у другой, - цвета расплавленной, светящейся меди. Ей платье также было цветом под стать волосам. Коже у всех троих была очень светлой и словно светилась изнутри. Они разговаривали на том же непонятном языке, что их демоны вышедшие первыми, вот только пламени выдыхали раз в пять больше. Увидев эту троицу, архимандрит затрясся так, что под ним задрожало массивное офисное кресло и он стал издавать какие-то невнятные, хрюкающе-булькающие звуки, что совсем не соответствовало его чину. Генерал Кваснин скосил на него непонимающий взгляд, но промолчал. Он по-прежнему ровным счётом ничего не понимал, но уже начал опасаться и даже достал из внутреннего кармана пистолет, передёрнул затвор и положил оружие в карман брюк.
Как только в Сокольники прилетели Снайперы феи Оксаны и Спецназ феи Лизочки на своих летающих бронированных джипах, а вслед за ними прилетели одинокие паладины Ужастик, Покойник, Дядя Вова, Отелло и Таксист, Барби, введя их в курс дела и, показав наиболее вероятную диспозицию сил врага, тут же приказала всем спуститься в подземелье, где у них находилась большая тренировочная площадка, воссоздала по имеющимся разведданным вражескую территорию, налепила из подручных материалов с полтысячи манекенов, изображающих из себя самых могучих демонов, и все шесть септурм, вместе с примкнувшими к ним рыцарями, схватились с рогатой нечистью в тренировочном бою, а Барби, заняв место в самом центре их боевого построения, принялась ими дирижировать.
Было начало третьего и до вылета в Капотню они могли не только проиграть заранее все мыслимые и немыслимые варианты, но и отдохнуть перед боем. Поэтому все работали, как в настоящем бою. Тем более, что Барби, которая руководила ещё и атакующими порядками врага, спуску никому не давала, да, и демонов она сотворила очень сильных. Добрых два часа шла такая рубка, что только звон и треск стояли. Все шесть септурм вроде бы работали безукоризненно и с невероятным воодушевлением, но что-то всё равно тревожило юную фею и в конце концов она не выдержала и громко крикнула на всё подземелье:
- Всё, достаточно! Это не бой, а какое-то посмешище, ребята. Что-то у нас идёт не так, а что именно, не пойму. Если мы пойдём туда с таким настроением, то все там погибнем. Всем отдыхать и запасаться маной. Её у нас много, мы тайком подсоединились к центральной магистрали, так что бери, не хочу. Девочки, а вас я приглашаю к себе в кабинет, нужно поговорить.
Тревога Барби быстро передалась всем остальным бойцам и Отелло, чернокожий юноша с голубыми глазами, проворчал:
- Барби права, ребята. Что-то у нас действительно идёт не так. Нас тут семнадцать отличных паладинов, а мы никак не можем сомкнуть свою силу в кольцо святости.
Его немедленно поддержал Покойник, который ещё пять лет назад был семинаристом и готовился принять постриг, но вместо этого решил пойти в паладины. Прозвище такое он получил потому, что полностью отрёкся от своей прежней жизни и даже сам себя похоронил на Троекуровском кладбище, после чего тайно поселился в старинном склепе на Новодевичьем и выходил из него только для того, чтобы сражаться с чёрными магами и демонами. Даже с самыми драчливыми архангелами он никогда не дрался и если те его били по правой щеке, то сразу же подставлял левую, но так, что архангел обязательно отбивал об неё себе руку и та тут же повисала плетью. На третий удар уже ни у одного болвана с небес духа не хватало. Он глубоко вздохнул, перекрестил чело и сказал сильно окая:
- Фея права, братья, с таким настроением демоны нас в пять минут всех сожрут и не подавятся. Вы ступайте, очиститесь огнём, а здесь постою немного, помолюсь Господу и потом к вам присоединюсь. Мне сейчас молитва нужна не меньше, чем жаркие угли костра очищения.
Покойник с силой вонзил свой огромный двуручный меч в стальную плиту пола, росточком и статью Бог его не обидел, встал на колени и принялся истово молиться перед ним, поскольку он был украшен серебряным православным крестом с распятием. Однако не на церковнославянском или греческом языке, а на древнеангельском. Паладины отсалютовали ему своими мечами и пошли к чистилищу грехов, то есть к большому круглому очагу, врезанному в пол в соседнем помещении, в котором постоянно горели и никогда не сгорали берёзовые угли. Там они быстро разделись до исподнего и стали по одному входить в очаг. Последним к ним присоединился Дядя Вова, самый старший из всех паладинов, когда-то бомж и алкоголик, но, тем не менее, девственник, как это и не удивительно. Он со вздохом достал из своей кожаной куртки большую плоскую фляжку, украшенную солдатской звёздочкой, и пошел по пылающим углям. Дойдя до центра очага, он остановился, отпил из фляжки пару глотков и спросил:
- Никто не хочет?
- Что там у тебя? - Поинтересовался Отелло, как истинный кубинец по отцу, куривший стоя на углях сигару.
Дядя Вова коротко хохотнул и воскликнул:
