пахнуло в лицо тёплым воздухом и вкусными запахами. На стенах штольни виднелась сажа, ведь она, по сути, являлась дымовой трубой этого старинного вампирского замка, высеченного внутри горы. Внимательно осмотрев решетку и штольню, я вскоре убедился, что там нет никакой сигнализации. По всей видимости самой лучшей защитой старый кровосос считал то, что никто не знает о месте нахождения его убежища. Если бы один вампир, пилот вертолёта из Сан-Мигель-де-Тукумана, не написал своему приятелю в электронном письме, что он отвозил князя Оброуза в горы, а тот не проболтался об этом в одном клубе, то мы бы им так никогда и не заинтересовались. Самого пилота мы не нашли, но зато смогли допросить его штурмана, человека, и тот мне всё рассказал.
Стараясь не шуметь, я проделал в решетке большую дыру и стал осторожно спускаться вниз, гадая, куда приведёт меня эта штольня. Метров через девяносто она повернула направо и я, согнувшись, перепрыгнув через каменный мешок, полный воды, пошел вперёд по уже горизонтальной штольне дальше, к чёрной дыре, ведущей куда-то вниз. На середине пути длиной метров в сорок, довольно длинный, метров пяти в длину, участок каменного пола подо мной стремительно провалился вниз, да, к тому же ещё меня что-то с силой треснуло по голове и я свалился в мешок, но уже не каменный, а стальной, и над моей головой с грохотом захлопнулась его крышка. Меня поймали, как мышонка, польстившегося на большой кусок сыра. Быстро достав из нагрудного кармана рацию и уже через несколько секунд понял, что моя связь с Джессикой оборвалась. Я быстро огляделся и увидел, что нахожусь в стальном кубе размером четыре на четыре метра. С силой ударив ногой по стене, я тут же понял, что стены моей камеры скорее всего очень толстые.
Судя по их полированной поверхности и тому, что я не нашел никаких отверстий, меня ждал здесь далеко не самый ласковый приём. Если за мной не придут немедленно, то уже очень скоро я просто задохнусь. Правда, я был облачён в специальный армейский боескафандр, изготовленный из наноматериалов и у меня имелось с собой два небольших баллона со сжатым кислородом, но его мне хватило бы всего на шесть часов. Времени на принятие решения у меня было в обрез и я не стал терять его даром и первым делом разделся догола, сел посреди камеры и, вы не поверите, принялся быстро разбирать свой боескафандр, вскрывать его хамелеоновую оболочку и поедать кремнийорганическое, светло- коричневое желе, наполненное тончайшими наноматериалами. Я очень торопился, чтобы успеть проглотить их до того, как израсходую весь кислород в своей камере и вскоре все восемнадцать килограммов желе, способного в доли секунды превратиться в броню даже прочнее, чем у танка. Одновременно с этим я принялся приводить свой организм в режим глубокой сухой спячки и как только затолкал в себя последний комочек желе, заправился ещё и тремя литрами воды.
Ну, а после этого, аккуратно постелив на пол выпотрошенный боескафандр, я лёг на него, скрутился в комочек и, заполнив свои лёгкие, превращённые в два прочных сосуда, сжатым кислородом, принялся выращивать на себе прочнейшую броню и в результате превратился в нечто совершенно непонятное и весьма отдалённо напоминающее человеческое тело. Только после этого мне стало интересно, что же теперь будут делать со мной вампиры. Вряд ли они когда видели такое чудо. Вместе с тем я сразу же погрузился в глубокую спячку физически и в мир грёз мысленно и не ошибся. Вампиры, устроившие для меня эту ловушку, целых четыре месяца не решались достать меня из неё, хотя как только я в неё угодил, их прилетело в горы несколько десятков. Вот тут-то Джессика и проявила себя со своей лучшей стороны. Она не стала биться в истерике, а принялась внимательно наблюдать за вампирами, прилетевшими в горы и всех их срисовала, после чего, улучив удобный момент, незаметно выбралась из-под снега и вскоре нанесла в Нью-Йорке по вампирам очень сильный удар, забросав гранатами одну виллу за городом, на которой собралось более полусотни матёрых, старых кровососов.
После этого она в течении трёх лет не только убивала вампиров, но ещё и грабила их жилища, вынося из них всё самое ценное в лучших традициях Одинокого Бродяги. Особенно активно она действовала в первые полгода и это нельзя было называть яростью. Такие действия моей напарницы сыграли мне на руку. Когда вампиры заглянули в стальную камеру, изготовленную специально для меня, а она оказалась не единственной, как это впоследствии выяснилось, то обнаружили в ней нечто такое, что более всего походило на скульптуру Генри Мура. Со всеми мыслимыми и немыслимыми предосторожностями они достали меня из камеры и переправили в Лос-Анжелес, в научную лабораторию Высшего Трибунала, где и принялись меня изучать.
Уже очень скоро вампиры поняли, что ни ультрафиолет, ни жесткое рентгеновское излучение на меня никак не действуют, ну, а поскольку в результате я уже и сам стал излучать радиацию, точнее это делала моя броня, то просто засунули свою находку в прочный стальной сейф, стоящий в подвале, и забыли про меня. Выбраться из этого подземелья у меня не было никакой возможности. В очень уж прочное узилище меня засунули, а кроме того в том здании находилось много вампиров, вооруженных до зубов, но даже не это главное. Для того, чтобы ожить, мне требовались особые, тепличные условия и время. Поэтому, понаблюдав какое-то время за вампирами и поняв, что они так ничего и не смогли от меня добиться, я попросту залёг в спячку. Своими экзерсисами, связанными даже не с ультрафиолетовым излучением, а с облучением меня рентгеновскими лучами, они зарядили моих пиронов по самое некуда и те, имея пусть и совершенно ничтожный запас кислорода и воды, сумели сохранить мне жизнь. Так я проспал целых сто шесть лет, пропустив самое интересное.
Джессика, которая не давала спуска вампирам целых три года, в конце концов снизила накал своей борьбы с кровососами и, наконец, окончательно махнув рукой на всё, что я ей говорил, решила создать целый отряд охотников на вампиров. Для этого она перебралась в Старый Свет и обосновалась в Праге. Я очень много рассказывал ей о том, как мы освобождали этот город от фашистов и о том, какие замечательные люди пражане. Да, весна и начало лето сорок пятого года были для меня особенными, самыми счастливыми днями моей жизни. Молодой, красивый и жизнерадостный старший сержант Максимов пользовался успехом у девушек и, вообще, молодость есть молодость, а мы одержали победу над врагом. В Праге тогда жило немало русских, но Джессика зачисляла в свой отряд людей всех национальностей и он довольно быстро увеличивался. Вместе с тем она подходила к делу очень осторожно и лично отбирала каждого кандидата, обращая особое внимание на личные качества своих бойцов.
В результате она смогла создать довольно большую организацию, состоящую из двух с половиной тысяч прекрасных людей. Более того, Джессика сумела найти в самых отдалённых уголках планеты диких вампиров, никогда не пивших человеческой крови, и её организация протянула им руку помощи, но и на этом она не остановилась и к тому моменту, когда ей, наконец, удалось выяснить, куда меня отвезли, под её флагом стояла целая армия, состоявшая почти из двадцати пяти тысяч вампиров новой генерации, готовы отдать за каждого человека свою жизнь. Увы, но их флагом с первого же дня стал Эжен Макс по прозвищу Танкист. Таким именем я чаще всего представлялся в те времена, когда мы с Джессикой воевали с кровососами вдвоём. Она сделала всё, чтобы превратить меня в живую легенду, впавшую в спячку, найти то место, где я лежал, взять штурмом это знание, достать меня из сейфа, а затем стремительно ретироваться.
Когда меня доставили в Прагу, в большое подземное убежище, последователи Танкиста ликовали от восторга, хотя вид у меня, честно говоря, был совершенно неприглядный. Зато я чуть ли не моментально проснулся, почувствовав всем своим нутром такое множество родственных мне существ. Меня положили в ванну-джакузи, наполненную горячей водой, продуваемой кислородом, и Джессика принялась ждать, когда я отмокну и приведу себя в порядок. На это у меня ушло две с половиной недели, так как я решил не выпендриваться и потому первым дело запустил сложный процесс, чтобы интегрировать в своё тело все наноматериалы, соединить их в нити и плёнки, и упрочнить ими свой организм по максимуму. Вдруг меня ещё раз захватят в плен. Всё это время Джессика находилась рядом и когда я, наконец, со старческим кряхтеньем выбрался из ванны, со слезами на глазах бросилась обнимать и целовать меня. Не знаю почему, видно в своём долгом сне я слишком часто видел её, но в моей душе в тот вечер вспыхнули сугубо человеческие чувства, причём вовсе не отеческие, как того следовало бы ожидать.
На следующее утро Джессика представила меня своим, точнее нашим, соратникам. Честно говоря, я не был готов к роли живой легенды, флага, символа и тому подобного, а потому очень смутился и вместо ответной речи лишь промолвил что-то извиняющееся, вроде того - ребята, простите, что я так облажался. К счастью меня не осмеяли. Ну, а потом Джессика утащила меня на Луну и мы целых два месяца отдыхали на лунном курорте и даже не вспоминали о том, что на Земле, висевшей у нас над головой, ещё полным полно вампиров. Хватало их и на Луне, но уже совсем не таких, какие в те времена, тоже уже довольно далёкие,
