Чтобы решить проблему раз и навсегда, хомячество общим голосованием приняло судьбоносное решение; совместить исполнительную и законодательную власть в одном институте. Данный институт должен нести ответственность как за стабфонд, размещенный в мешках лидера, так и за общественные банки. Этот институт также следит за неуклонным пополнением общественной кормушки, следит он и за тем как партийцы охраняют эту кормушку; этот институт награждает усердных и карает недовольных. И банки, и партия, и кормушка — должны контролироваться из одного места. Таким учреждением может являться только ХГБ.
Мощная организация внутри государства, организация, не подотчетная никому, так называемый департамент ХГБ, то есть «Хомяковая Государственная Безопасность» — вот решение всех вопросов! ХГБ — страшная сила и многие рядовые хомяки трепещут при виде хегэбешников. Существуют легенды, трактующие опыт некоторых нервных хомячков, попавших в упомянутую организацию в качестве подозреваемых. Истории эти глубоко неправдивые — так рассказывают, о том, что в незапамятные годы ХГБ могло арестовать хомяка без всякого суда и пытать, выбивая признания о местах захоронения зерна. В те окаянные дни хэгебешники якобы вырывали отдельным хомякам защечные мешки и бросали самих несчастных на съеденье диким псам. Впрочем, в свете новейших либеральных тенденций, аббревиатура ХГБ расшифровывается как Хомячья Гуманитарная Благотворительность, а организации ХГБ присвоено новое название ХСБ — то есть Хомячья Социальная Беззаботность. У хеэсбешника те же полномочия что и у хегебешника, но защечные мешки гораздо больше.
Нет нужды говорить о том, что метод правления ХГБ — есть наиболее последовательное выражение Хомячьей Демократии.
То что цивилизация хомяков является предметом зависти прочих народов ни у кого не вызывает сомнения. Что может быть лучше, чем участь хомяка?
10. Память хомяков
Некоторые хомяки иногда вспоминают о том времени, когда они еще были людьми. Это было уже очень давно, но некоторые хомяки еще кое-что помнят.
Тогда было принято заботиться друг о друге, и не предавать друзей ради зерна. Тогда было принято заботиться о стариках, а детей учили не правилам наживы, но правилам товарищества. Тогда в ходу были понятия чести и благородства, и не следовать своей чести было стыдно. Тогда в искусстве важнее была искренность, а не самовыражение — а это, как выясняется, совершенно разные вещи. Тогда считалось, что быть хитрым и ловким — зазорно, а быть прямым и смелым — почетно. Тогда умели любить, и отдавали за любимых жизнь. Тогда лидеры общества не набивали защечные мешки, а делились своим достатком с согражданами. Тогда архитекторы строили дома не для воров, но для свободных граждан, а понятие «свобода» не было связано с понятием «богатство». Тогда подлинным богатством считалось богатство души — и умение сострадать больному и защищать соседа.
И некоторые хомяки тоскуют о тех позабытых временах.
Но умудренные опытом хомяки убеждают их не грустить. Они говорят, что в сегодняшнем положении много преимуществ. Много ли проку от чести? А в защечных мешках — прямая польза. Много ли смысла в товариществе? А удачный бизнес приносит несомненное благо. Зачем может пригодиться сострадание? А здоровый инстинкт накопительства стимулирует жизненную энергию. К современному состоянию, говорят мудрые хомяки, нас вела длинная дорога, трудный путь в цивилизацию. Мы прошли этот путь — и для чего нам оглядываться назад?
Воспользуемся же преимуществами, которые дает нам цивилизация хомяков! Мы научились хорошо жевать, умеем кусаться, растянули защечные мешки до размеров чемодана. Теперь мы умеем делать карьеру, умеем расталкивать себе подобных локтями. Теперь мы умеем служить сильным и пинать слабых.
И так мы будем жить и впредь — ожидая хозяйской подачки. Мы останемся потешными грызунами, будем развлекать хозяев, огрызаться на себе подобных, рвать в клочки маленьких. Это то немногое, что от нас постоянно требуется.
И так будет продолжаться до тех пор, пока хомяк не станет опять человеком.
