– Почему? Можно.
– Сегодня вечером?
– Нет, сегодня я занята.
– Со своим гитаристом?
– Нет.
– С другим?
– Нет.
– Хорошо, значит, можешь?
– Я же тебе сказала, что не могу. Завтра в обед, если хочешь.
– Я хочу увидеть тебя прямо сейчас. Я не очень люблю болтать по телефону. Когда заканчивается твое собрание?
– Откуда ты знаешь про собрания?
– Твой гитарист сказал, что ты снова связалась с этими сборищами в соцпартии.
– Странно, что Давид мог сказать тебе это.
– Спроси у него.
– В любом случае, ты всегда все высмеиваешь. Впрочем, мне плевать.
– Ничего я не высмеиваю, просто хочу поговорить с тобой сегодня после собрания.
– Нет.
– Ты уже утомила меня.
– Ну и отстань от меня, раз я тебя утомляю.
– По-моему, Мари на тебя дурно влияет. Говорю это просто для того, чтобы заполнить паузу.
– А мне плевать, что ты думаешь. Если бы не Мари, я не знаю, что бы со мной было. И вообще, оставь меня в покое.
Бросила трубку. Снова набираю номер. Без ответа. Мы опять вдвоем с Габи. Все, что я хотел ей сказать, укладывается в одно слово: «Вернись».
Всего одно слово.
Звоню в офис социалистической партии. Собрание состоится в общежитии молодых рабочих.
– Габи, перед тобой самый искренний сторонник рабочего движения, – радостно сообщаю ему.
Итак, я притопал в общежитие молодых рабочих.
Десяток типов слоняются в холле. Обращаюсь к ним:
– Я хотел бы переговорить с вашим шефом.
– У нас нет шефа, только секретарь ячейки, – отвечает мне лысый бородач в широких синих джинсах.
Он окликает другого типа в точно таких же джинсах. Они похожи, словно братья.
– Роже, тут клиент к тебе.
– Я бы хотел записаться в социалистическую партию, – говорю ему.
Роже смотрит на меня так, будто я сообщил ему, что он выиграл лошадь в лотерею.
– Это не так просто, – отвечает он, почесывая подбородок.
– Почему? Я хочу поддержать ваше движение.
– Вы из какой группировки?
Я не ожидал этого.
– А из какой лучше?
Секретарь ячейки считает, что я просто смеюсь над ним. Он призывает другого деятеля в бархатном костюме.
– Познакомься, это Эрнест Дарришо. Он – генеральный советник, принадлежит к нашему движению и поддерживает линию премьер-министра.
– Ты уверен, что ты не из желтого крыла? Кто тебя послал? – говорит Эрнест, уставившись мне прямо в глаза.
– Он наверняка от Бертье, – предполагает тип с кейсом.
– Успокойтесь, я не знаю никакого Бертье. Я пришел из чистого желания поддержать деятельность президента и премьер-министра. Я готов заплатить членский взнос. Я укреплю ваши ряды.
Выпячиваю грудь и достаю чековую книжку. Изображаю самую приветливую улыбку на своей физиономии.
– В любом случае, сегодняшнее собрание не представляет для тебя никакого интереса. Мы будем ставить на голосование вопрос о съезде. Приходи завтра, – говорит Марсель.
Эрнест что-то шепчет ему на ухо. И Марсель вдруг меняет свое мнение:
– Учти, если ты действительно хочешь участвовать и поддерживать наше движение, ты должен заплатить триста франков – это вступительный взнос. Где ты работаешь?
– Я безработный. А к какому течению вы принадлежите?
– Течение С. Мы сейчас в контрах с интриганами Бертье, – доверительно сообщил мне Эрнест, похлопывая меня по плечу.
Так я вступил в социалистическую партию.
Все устраиваются за столом. Жду Лену. Ровно в девять часов Марсель берет слово. Нас четырнадцать человек, двенадцать мужчин и две студентки социологического факультета. Марсель объявляет:
– Прежде чем открыть собрание, я должен вам представить нашего новичка. Он выбрал наше течение, и пусть сам объяснит, почему он это сделал.
Вот этого я не ожидал. Улыбаюсь. Кашляю. С чего начать? Смотрю, как они разглядывают меня. Медленно поднимаюсь. Жмурюсь от яркого неонового света ламп. Марсель нетерпеливо смотрит на меня. Пожелтевший холодильник, наверняка заполненный до отказа пивными бутылками, урчит, как старый локомотив.
– Итак, я здесь потому, что очень хочу увидеть одну девушку, но ее почему-то нет. Политика меня не очень волнует, думаю, что и ее тоже. Я не смеюсь над вами. Ее зовут Лена. Я ее действительно люблю. Только никак не могу сказать ей об этом. Она не верит мне. Вы понимаете меня?
Они смотрят на меня так, будто я говорю на языке племени банту. Студентки хихикают. Остальные ждут продолжения. У Роже такой вид, что его сейчас хватит кондрашка.
– Ее зовут Лена Сирковски, может быть, вы ее знаете?
Я жду ответа. Наконец Роже пришел в себя.
– Политика – дело серьезное, а ты смеешься над нами. К черту твои дурацкие истории. Или прекрати, или убирайся отсюда, – говорит он мне угрожающе.
Так я вышел из социалистической партии.
Я был уже около машины, когда меня догнал Эрнест Дарришо.
– Ты насмешил нас. Мы знаем твою девушку. Она сейчас не ходит сюда. Это новая пассия Бертье. Он таскает ее за собой на все собрания.
– А они из какого течения?
– Течение АБ, крайне левые. Но их отношения на другую букву. Извини, мне жаль разочаровывать тебя. Вот моя визитка, заходи, если захочешь.
У Дарришо толстощекая физиономия, насмешливые глаза. Опускаю в карман его визитную карточку. Сажусь в машину. Ночь, радио молчит. Веду машину как робот.
Я не сразу иду в кабинет. Слоняюсь в тишине по квартире, произношу очередную молитву над Джоном и Йоко, навожу порядок, включаю музыку. Диск Пата Метени. Смотрю телевизор. Фильм Джона Хьюстона. Поднимаюсь с дивана, иду к стене. Медленно. Изо всех сил ударяюсь лбом о стену. Весь лоб в крови. Снова ложусь на диван. На обивке кровавые пятна.
Я боюсь открывать дверь кабинета. Наконец я там, хожу кругами около кресла, как тигр вокруг дрессировщика. Не глядя в глаза. На столе пачка белых листов.
– Итак, хорошо, – говорю я, изображая пронзительный голос Матильды.
– Хорошо что? – уже собственным голосом.
– Ты когда возьмешься за книгу?
Сажусь прямо напротив портрета. Она не ожидала такого рвения.
