Вернер бренчит на пианино, я сижу в кресле со стаканом в руке. У меня не выходит из головы, что все мы свирепые звери. Чем мы отличаемся от этого рабочего? Я имею в виду чисто физически. Может быть, у нас мозг больше? Этот чернорабочий был влюблен в маленькую девочку. Он совсем не хотел ее убивать. Это пришло само собой. Его мозг остался на уровне ребенка. А член вырос. Он не понимает. Я думаю о мозге Матильды. И о моем.
Возможности «Минителя» для меня открыл Габи. Он, влюбленный только в одну девушку, неожиданно для меня занимался онанизмом перед экраном компьютера. Однажды вечером я без предупреждения нагрянул к нему, изображая неожиданный приход полиции. Дурацкая игра. Я распахнул дверь и заорал:
– Не двигаться, полиция!
Он даже не пошевелился. Он стоял перед светящимся экраном своего «Минителя». Его плавки валялись на полу среди дискет компьютера, а член был все еще напряжен.
– Ты доконал меня, – сказал Габи.
Я убрал полицейскую карточку. Зло было совершено. Габи надел плавки и объяснил мне функционирование аппарата. Но мне так и не удалось представить женское тело за экраном. Ничто не заставит меня прикоснуться к экрану, даже протоколы Вернера. Я в полудреме. Никто не заставит меня пошевелиться. Так я думал, пока вдруг Вернер, белый как полотно, не начал трясти меня за плечо. Было пять часов утра.
– Вставай! Как начинается фамилия Матильды, с «В»? Виссембург?
– Да, – говорю я с полузакрытыми глазами.
– Иди посмотри!
Я еле тащусь к экрану. Читаю:
«Быстро возвращайся домой, у меня новости от Эмиля.
Даже если бы через меня переехал поезд, то и это на меня не так бы подействовало.
Мне понадобилось лишь пять минут, чтобы добраться до дома. Вернер так и не понял, для чего такая спешка. Открываю дверь кабинета. Матильда в рамке изображает мудрую бабулю. Улавливаю ехидную улыбку на ее неподвижных губах. Провожу рукой по экрану «Минителя». Горячий. Усаживаюсь в крутящееся кресло. Откидываю голову и жду, что она вот-вот появится. Что она будет разговаривать со мной. Что она мне все объяснит.
Иди, я жду тебя.
XXI
Рано утром маленькая Гаэль стучит в мою квартиру. 10 часов. В руках у нее круассаны:
– Держи, бабушка просила отдать их тебе.
Появляется кумушка Безар:
– Надеюсь, что она вас не разбудила?
– Что вы, уже час, как я встал, – вру ей.
– Может, посмотрите за ней, пока я схожу к врачу?
Гаэль хлопает в ладоши:
– А где твои рыбки?
– Умерли, – отвечаю ей, закрывая дверь квартиры.
Я даю ей несколько журналов, пачку фломастеров, блокнот и включаю телевизор. Сейчас время японских мультиков, Гаэль их обожает. Я пользуюсь этим, чтобы засунуть голову под кран. Ночь была тяжелой. Матильда предстала передо мной во всех цветах. Я спал, должно быть, всего часа два.
– Кто это? – спрашивает Гаэль, показывая на портрет над «Минителем».
– Старая колдунья.
– Она злая?
– Очень.
– Даже с детьми?
Над этим вопросом надо подумать.
– Ну, не с маленькими.
– А разве бывают большие дети?
– Слушай, Гаэль, может, лучше порисуем?
Я рисую поросят и варю кофе. Я еще не успел прикончить круассаны, как она снова пристает ко мне:
– А почему умерли твои рыбки?
– Я забыл их покормить.
– А что написано у тебя на стене?
– Ничего, просто слова.
– А что значит «педик»?
– Это значит, что это написал плохой дядя, чтобы рассердить меня.
– Кто это?
Да, сегодня милая Гаэль немного утомительна.
– А ты не хочешь купить других рыбок?
– Нет.
– Почему?
– У меня нет денег.
После часового разглагольствования мы отправляемся в зоологический магазин. Выходим оттуда с двумя красными рыбками и большим линем. Гаэль выбрала эту рыбину. Придя домой, мы помещаем ее в ванну, а двух маленьких – в аквариум. Гаэль дала большой рыбе имя. Ее зовут Пула. Линь-рыба Лула. Около полудня входит мадам Безар:
– Она вам не слишком мешала?
– Ну что вы.
– Где она?
– В ванне с Лулой.
У мадам Безар от удивления округляются глаза. Мы еле вытащили Гаэль из ванны. Она все хотела играть с рыбиной. Она заявила, что Лула была женщиной. Я с облегчением закрыл за ними дверь только в половине первого. Возвращаюсь в ванную комнату. Долго смотрю, как Лула плавает кругами по ванне. Там мне пришла в голову мысль. Она долго созревала. Около трех месяцев. Круги от рыбы. Круги дыма. Круглые глаза Матильды. Моя жизнь – замкнутый круг. Круглый зад Лены.
Я послал Лене новую кассету. Думаю, Мари перехватывала мои послания. У меня был настоящий пост наблюдения за их домом. Я долго шпионил за ними. Я засек маневры депутата Бертье. Он провожает Лену каждый вечер где-то около полуночи. Однажды, когда не было Мари, я видел, как он поднялся туда, обнимая Лену за талию. Я записал это в маленький блокнотик. Я записываю туда все. Стал рабом этого маленького блокнотика. Повсюду ношу его с собой. Бертье вышел около четырех часов утра. У него был вид подонка, удовлетворившегося после трудовой недели. Уселся в свою машину. Но далеко он не уехал. На углу улицы я услышал, как забарахлил мотор. Еще бы, килограмм сахара в баке не так просто переварить! Я подождал несколько минут, потом последовал за ним. Злющий, в новых башмаках, он вернулся домой пешком. Прежде чем отправиться спать, я подошел к его машине и проткнул все колеса. Я купил себе швейцарский ножик, так что вооружен достаточно. Я не вандал. Я просто уроженец Ирака и отвечаю на агрессию своими средствами. Это форма обороны. Мои акции продуманы и анонимны. В пылу боя я стащил даже его радио и выбросил в канаву. Чисто ради красивого жеста. Из баллончика с краской я сделал надпись на капоте: «Бертье – продажный коррумпированный рогоносец».
Это получилось само собой, одним залпом. Еще несколько месяцев назад я не смог бы совершить такое. Даже подумать об этом. Через пару дней после моего акта я, смеясь, прочитал в «Репюбликен» такой заголовок: «Депутат Бертье – жертва политического хулиганства». Бертье подозревал в этих кознях крайне правых.
Я собрал сведения о нем. Бывший преподаватель математики, вступил в социалистическую партию десять лет назад, 44 года, женат, двое детей, которые ходят в начальную школу, муниципальный советник,
