подойти к телефону не может – не хотела раньше времени рассказывать ей, что сама не могу с ним связаться.
– Правильно! – похвалила я девушку. – Пусть Лицкявичус озвучит ей свою версию того, что произошло.
– Мне кажется, – задумчиво продолжала Вика, – она злится, что Москва не считает нужным ставить ее в известность о некоторых своих решениях.
Я сочла за лучшее помолчать: рассказывать о своей приватной беседе с вице-губернатором мне пока не хотелось.
– А у Лени есть новости по поводу вскрытия двух последних жертв, – добавила девушка.
– Неужели? Что-то новенькое?
– На первый взгляд нет, – ответил Кадреску, не отрывая взгляда от дороги. – Действительно, отравление синильной кислотой – никаких сомнений.
– Что-то мне подсказывает, что все не так просто! – сказала я.
– И это правильно, – подтвердил Леонид. – Первые пять жертв умерли от длительного приема внутрь синильной кислоты. Последние двое скончались почти мгновенно от дозы, которая свалила бы и слона.
– То есть они приняли яд за один раз? – уточнила я.
– Точно!
– Но и это еще не все, верно? – догадалась я, заметив выражение загадочности на обычно ничего не выражающем лице Кадреску.
– А еще, – добавил он, – эти ребята никак не тянут на тех, кто стал бы принимать «Виталайф»! Я, конечно, еще не получил результаты из лаборатории и не могу пока сказать, содержатся ли в них другие компоненты этого БАДа, но наши жертвы – типичные выпивохи, вряд ли они заботятся о своем здоровье настолько, чтобы тратить деньги на дорогостоящие препараты!
– Выпивохи?! – не поверила я.
– Самые настоящие! – подпрыгивая на сиденье от возбуждения, воскликнула Вика. – Что-то не очень похоже на
– Это точно! – пробормотала я озадаченно. – А что насчет третьего? Ну, того, который выжил?
– Он все еще в реанимации, – ответила Вика. – Я справки наводила, и мне сказали, что он тоже из этой категории!
– Очень интересно!
– Как только придет в себя, надо с ним поболтать по душам, – сказал Леонид.
– Только не ты! – предупреждающе подняла палец вверх Вика. – Тебя к живым людям подпускать нельзя!
Кадреску только неопределенно хмыкнул, но переубеждать девушку не стал.
– Андрей Эдуардович пока не сможет ничем этим заниматься, – продолжала девушка. – Надо будет Павла попросить, он любого разболтает!
– Интересно, кому вообще могло понадобиться пьянчужек травить? Да еще так изысканно – синильной кислотой?
– Да уж! – передернула худенькими плечиками Вика. – Они и от паленой водки мрут как мухи, а тут…
– По крайней мере, – сказал Леонид, – теперь больше трупов не будет, ведь линия закрыта?
– Если всему виной «Виталайф», – сказала я, – то это еще неизвестно!
– Почему?
– Отравление происходило длительно, помните, вы же сами сказали, Леонид?
Тот кивнул.
– А это может означать, что кто-то, принимающий препарат, еще не умер, но уже находится на грани жизни и смерти, а мы ничего не можем сделать, чтобы спасти его – или их!
– Господи ты боже мой! – Вика прикрыла рот ладошкой и испуганно посмотрела на меня. – Это значит, что мы еще можем получить целую гору трупов?!
Мы все замолчали, переваривая печальную перспективу, выдвинутую Викой.
– Ну, не стоит отчаиваться! – сказала я, сама себе не веря. – Может, все и обойдется.
– А пока что? – спросила Вика. – Просто сидеть на ж… в общем, ровно сидеть и ничего не делать?
– Почему – ничего не делать? – бодро сказала я. – Я вот, например, вовсе не собираюсь ждать милостей от природы, а хочу поболтать с подружкой журналиста – может, она что-то знает о тех статьях? Они ведь явно заказные, а потому могут иметь отношение ко всем этим смертям! Кроме того, надо бы еще раз побеседовать с Кариной Гаспарян, которая сейчас в больнице, мужем Глушко и с кем-то, кто хорошо знал чету Тюлениных.
– Зачем это? – удивился Кадреску.
– Андрей Эдуардович же говорил, что «надо зайти с другого конца», – пояснила я. – А что, если у членов семей наших покойников и в самом деле имелись мотивы для их устранения?
– Этим занималась милиция, – напомнила мне Вика. – И они отпустили всех. Кроме того, если и так, что же, вы думаете, им всем одновременно пришло в голову поубивать своих жен и мужей при помощи одного и того же средства? Бред какой-то! К тому же не надо забывать, что все жертвы принимали «Виталайф»!
И все же нечто не давало мне покоя. Если исключить вину Заборского, то совпадения в этом деле и в самом деле невероятны – слишком невероятны, чтобы быть простыми совпадениями. И еще мне казалось, что в нашем уравнении слишком много «лишних» переменных – например, любители «зеленого змия», никак не вписывающиеся в общую картину, а также то, что при вскрытии Ирины Пластун обнаружили хлороформ, который отсутствовал как в «Виталайфе», так и в телах других погибших. В любом случае требовалось получше познакомиться с их родственниками – возможно, они помогут прояснить это дело, которое, кажется, становится все более и более темным.
Оказавшись дома, я тут же забыла и о «Виталайфе», и о расследовании. Мама бегала вокруг меня в полном ужасе и причитала:
– Господи, да как же так?! Да ведь вас чуть не угробили! – и все в таком духе.
Увидев себя в зеркале – впервые за сутки! – я поняла маму. На меня смотрело бледное, исцарапанное ветками лицо, с огромными, как у лемура, синяками под глазами и кровоподтеками на скуле и подбородке. Спутанные волосы с кусочками листьев и коры довершали образ Дикой Бары и нисколько не улучшили моего настроения: подумать только, Леонид и Лицкявичус видели меня такой «красоткой»! Да, и еще этот парень, охранник… Хотя вот уж на него мне, откровенно говоря, наплевать!
Я провела в ванной часа три, приводя в порядок волосы, ноющее и ломящее во всех местах тело, умащаясь ароматным жасминовым маслом, чтобы избавиться от запаха бензина и водки, которые до сих пор меня преследовали. Еще я чувствовала такую усталость, словно не спала целый месяц, – наверное, оттого, что всю ночь просидела в неудобной позе, прислонившись к дивану. Мама уже приготовила мне постель, и я завалилась туда, как медведица в берлогу. К счастью, сердобольная Охлопкова предупредила, что мне и сегодня не нужно приходить и что я даже могу взять выходной завтра, если чувствую необходимость. Разумеется, два дня кряду я прогуливать не намеревалась, но все, чего мне хотелось в данный момент, это закрыть глаза и не открывать их, по меньшей мере, часов двенадцать.
Проснувшись, первым делом я увидела Шилова. Он сидел в кресле напротив моей кровати и увлеченно читал журнал «Ланцет» на немецком языке. Заметив, что я уже не сплю, он отложил его и подошел, присаживаясь рядом.
– Опять ты выкинула фортель, Агния! – воскликнул он. Тон его звучал осуждающе, но лицо выглядело расстроенным и обеспокоенным. – Ну как прикажешь тебе верить? Ты же говорила, что будешь вести себя разумно!
– Я же была не одна… – попробовала защищаться я, но Олег перебил меня:
– Это чертовски утешительно! Особенно учитывая факт, что Лицкявичус сейчас и сам в больнице, а ты просто чудом не оказалась на соседней койке!
– Тебе мама рассказала? – пискнула я виновато.
– Твоя мама – просто чудо, тебе на нее молиться надо! Вчера она сказала мне, что ты уже легла спать, но я не поверил. Сначала разозлился, потому что… В общем, это неважно – просто разозлился, но утром выяснилось, что ты и на работу не пришла!
