— Нет, — сказал я. — Я знаю, что он не любит меня и ни в малейшей мере не доверяет мне как убийце своего брата и другу человека, который поклялся разрушить Амбер. Я уверен, что он был бы рад увидеть меня низложенным и посадить своих марионеток на трон Кашфы. Полагаю, что когда-нибудь я должен выяснить с ним отношения, но этот день еще не настал. Сейчас вокруг меня слишком много всего происходит. Однако информация, которой я владею, выходит за пределы местной политики. Она затрагивает Амбер и Хаос, лабиринт и Логрус, смерть Свэйвилла и возможное восшествие Мерлина на престол Хаоса...
— Ты говоришь серьезно?
— Клянусь. Я знаю, что он выслушает тебя. И даже поймет, почему я все рассказал именно тебе. Позволь мне избежать встречи с ним. Грядут значительные события.
— Расскажи мне все, — сказала она, поднимая чашку с чаем.
Я рассказал ей, что знал, включая то, что сообщил мне Мерлин, вплоть до конфронтации в первичном лабиринте и о своем полете к Хрустальной пещере. В процессе рассказа мы выпили целый чайник чая, и, когда я закончил, наступило долгое молчание.
Наконец она вздохнула.
— Ты поручил мне доставить важные данные разведки, — сказала она.
— Я знаю.
— И все же я чувствую, что это лишь небольшое звено гораздо более значительной цепи.
— Как так? — спросил я.
— Несколько мелких фактов, о которых я слышала, узнала, догадалась, которые, возможно, мне пригрезились, а некоторых, кажется, я просто опасаюсь. Все это не имеет отчетливых очертаний. Тем не менее этого достаточно, чтобы было о чем расспросить землю, с которой я работаю. Да. Теперь, когда я это обдумала, можно попытаться. Самое время.
Она неторопливо поднялась и, помедлив, высоко вскинула руки.
— Это будет Язык, — сказала она, и ее движение вызвало к жизни один из мобилей, заставив его зазвенеть на разные лады.
Она подошла к правой стене. На фоне огромной студии ее фигурка в серо-зеленом одеянии, с каштановыми волосами, струившимися до середины спины, казалась совсем миниатюрной. Ее пальцы начали легко ощупывать выстроившиеся вдоль стены статуи. В конце концов остановившись перед широколицей скульптурой с узким торсом, она принялась толкать ее по направлению к центру комнаты.
— Позвольте мне сделать это, ваше величество.
Она покачала головой.
— Зови меня Вайол, — сказала она. — Но нет, я должна расставить самостоятельно. Эту я назову Памятью.
Она поставила ее немного к северо-западу от Языка. Затем она подошла к группе фигур и, выбрав одну из них, — тонкую, с приоткрытыми губами, — поставила ее к югу от Языка, который служил компасом.
— А это Желание, — сообщила она.
Третью фигуру — долговязую и прищурившуюся — она наметила быстро и поместила ее на северо- востоке.
— Опасение, — сказала она, продолжая свою работу.
Женщина с широко откинутой правой рукой заняла место на западе.
— Риск, — продолжала она.
На востоке оказалась другая дама, у которой обе руки были широко раскинуты.
— Сердце, — сказала Вайол.
На юго-западе встал высоколобый всклокоченный философ.
— Голова, — объявила она.
...А на юго-западе расположилась улыбающаяся дама, — невозможно было определить, с какой целью она подняла руку — приветствуя или готовясь нанести удар.
— Шанс, — закончила она, вдвигая последнюю статую в круг, который напоминал мне одновременно Стоунхендж и остров Пасхи.
— Принеси два стула, — сказала она, — и поставь их здесь и здесь.
Я повиновался, и Вайол уселась на северной стороне позади последней фигуры, которую она поставила: Предвидение. Я занял место позади Желания.
— А теперь молчи, — проинструктировала она.
Сама она несколько минут сидела неподвижно, положив руки на колени.
Наконец она заговорила:
— На глубочайшем уровне, — сказала она, — что угрожает миру?
Слева от меня Опасение, казалось, заговорило, хотя его слова вызванивал Язык у нас над головой.
— Перераспределение древней власти, — произнес он.
— Каким образом?
— То, что было скрыто, становится явным и начинает ходить по свету, — ответил Риск.
— В это вовлечены и Амбер, и Хаос?
— В самом деле, — ответило Желание, стоявшее передо мной.
— «Древние силы», — продолжала Вайол. — Насколько древние?
— Когда еще не было Амбера, они уже были, — объявила Память.
— Еще до того, как появился судный Камень — Око Змеи?
— Нет, — отозвалась Память.
Вайол внезапно вздохнула.
— Их количество? — спросила она.
— Одиннадцать, — ответила Память.
При этих словах Вайол побледнела, но я продолжал хранить молчание, как она велела.
— Те, кто несет ответственность за это осквернение праха, — вымолвила она наконец, — чего они хотят?
— Возврата славы прошедших дней, — заявило Желание.
— Возможен ли подобный конец?
— Да, — отозвалось Предвидение.
— Можно ли это предотвратить?
— Да, — сказало Предвидение.
— Это опасно, — добавило Опасение.
— С чего следует начать?
— Расспросить хранителей, — сообщила Голова.
— Насколько серьезна ситуация?
— Все уже началось, — ответила Голова.
— И опасность уже существует, — сказал Риск.
— А также благоприятная возможность, — добавил Шанс.
— Какого рода? — продолжала допрос Вайол.
Но тут из другого конца комнаты донесся внезапный лязг — это мой клинок вместе с ножнами грохнулся на пол там, где я его оставил прислоненным к стене. Вайол посмотрела на меня.
— Мое оружие, — сказал я, — просто соскользнуло.
— Назови его.
— Это был меч моего отца, он называется Вервиндль.
— Я знаю о нем, — сказала она. И объяснила: — Этот человек — Люк. Есть какая-то тайна, связанная с его клинком и братом этого оружия, — они как-то замешаны во всем этом. Но я не знаю их историй.
— Да, они связаны, — сказала Память.
— Каким образом?
— Они были сделаны в едином стиле, примерно в одно и то же время, и они наделены частью тех сил, о которых мы говорили, — отозвалась Память.
— Будет ли в связи с этим конфликт?
— Да, — сказало Предвидение.
