Русские – не славяне?

народных промыслов.

И армия уже не догонит.

Так и происходило:

В это время огромная толпа славян нахлынула на Иллирию и произвела там неописуемые ужасы. Против них император Юстиниан послал войско… Так как это войско по численности было много слабее неприятелей, то предводители нигде не решались вступить с ними в открытое сражение… Во время этого грабительского вторжения, оставаясь в пределах империи долгое время, они заполнили все дороги грудами трупов; они взяли в плен и обратили в рабство бесчисленное количество людей и ограбили все, что возможно; так как никто не выступил против них, они со всей добычей ушли домой. [267]

В общем, понятно, что именно Империю должны были держать перед мысленным взором удальцы да резвецы славянские, размышляя о том, как эффективнее поднять свое благосостояние.

Словом, когда внутри племени зарождалась знать, она была на 99 процентов знатью военной. В том числе и когда за возрастом не могла более лично участвовать в походах, а сосредоточивалась на чисто политической деятельности.

Оставшийся процент заполнялся высокопоставленными служителями культа — языческими патриархами.

Знать, естественно, обладала заметным материальным преимуществом по сравнению с простыми свободными мужами. «Богатый» и «убогий» пошло не от «бога», а от индоевропейского корня *bhag — доход, собственность.

Причем эту собственность — до обнародования тезиса о рае, верблюде и игольном ушке — было возможно забирать и на тот свет:

Начиная с бронзового века в могилах богатых женщин встречаются браслеты, височные кольца, подвески или серьги, перстни и ожерелья. В могилах богатых мужчин — украшенные золотом пояса, кинжалы или сабли, ножи, копья или стрелы, браслеты и перстни. [102]

Велес в сером царстве Нави сразу понимал, как кого принимать, увидев прихваченные сокровища. Тем более что справедливо получал с них свою часть. Перун тоже был доволен, увидев на воине ценное оружие и лицезрея мнущуюся за ним толпу душ убиенных им.

Тем не менее эта аристократия еще не полностью конвертировала богатство в личную власть. Прокопий пишет, что у славян было не единовластие, а демократия:

Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим. И во всем остальном у обоих этих варварских племен вся жизнь и законы одинаковы. <…> Образ жизни у них, как у массагетов, грубый, без всяких удобств, вечно они покрыты грязью, но по существу они не плохие и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы.

Кривич. Реконструкция М. М. Герасимова

Ну и последнее, что вызывает споры, — культура.

Сегодня, пожалуй, трудно с уверенностью судить, насколько грамотными были славяне. Некоторые — определенно. В условиях живейшего соприкосновения с христианской цивилизацией иного просто не могло быть.

Что касается, так сказать, «глубинных» племен, например, на Волыни, то тут можно рассуждать только по аналогии. Языческая культура кельтов была очень развита, а знания друидов вызывали восхищение, связанное с ужасом, даже у цивилизованных римлян. Однако из чисто сакральных побуждений друиды не развивали письменность, но передавали свои знания изустно. Нет причин думать, что славянские языческие волхвы поступали иначе. В конце концов самая грамотность, самый алфавит изначально появились как светские отблески сакральных занятий, как некая «конверсия» сакральных производств для повседневных нужд.

Но культура не сводится только к грамотности. Например, мы знаем сначала кривичскую, а затем кривичско-славянско-скандинавскую крепость в Любше, что возле Ладоги. С точки зрения первоначальной географии славянской культуры она расположена аж за краем мира, куда ворон и костей не заносил. Но эта крепость на краю славянской ойкумены является зеркалом провинциально-римского фортификационного искусства дунайского лимеса.

Крепость в Любше. Реконструкция укреплений

А значит, даже на войне, или особенно на войне, славяне многое черпали для своего развития. Но! —

— но развивались-то все равно самостоятельно!

И в качестве иллюстрации этих их способностей к самостоятельному развитию можно привести пример из археологии далекого края — нашего русского Северо-Запада. Вот обычная, рядовая община так называемой культуры сопок VIII — Х веков в урочище Губинская Лука на Ловати:

На поселении, исследованном полностью, вскрыта площадь более 1500 кв. м. При этом зафиксировано 78 ям различных форм и размеров, среди которых опознаются остатки трех жилищ размерами 44 м с печкой-каменкой в углу, четвертое реконструируется как наземный сруб размерами 68 м, также с печкой-каменкой. Судя по количеству жилищ, на поселении проживало максимум 20–25 человек. Кроме находок, связанных с земледелием и животноводством, на поселении найдены следы и специализированных ремесел — железоплавильного и/или по крайней мере кузнечного, а также ювелирного, что свидетельствует о значительной хозяйственной автономии этой группы населения. Важная социологическая характеристика рассматриваемой общины связана с фактом разграничения жилой и хозяйственной зон, что является доказательством совместного ведения хозяйства всеми проживающими на поселении людьми. [185]

Таким образом, легко определяется скорость славянского культурогенеза, причем, подчеркну, на периферии тогдашнего цивилизованного мира, где культурное влияние могли оказывать только стоявшие на более низкой ступени развития финские «индейцы»-охотники. За двести лет славяне от землянок и дротиков дошли до специализированного производства и почти современных деревенских домов. От нищеты и лепных горшков — до ювелирного производства.

Ну а судить, насколько это вписывается в тогдашний европейский культурный уровень, по этому факту может каждый.

И вот здесь и тогда, где и когда славяне вошли в соприкосновение с Империй, они вошли и в соприкосновение с бывшими родственниками-соотечественниками.

Некоторые историки считают:

Корчакскую и пеньковскую группу можно рассматривать как две региональные разновидности одной и той же культуры. Устройство поселений было практически идентичным, экономический уклад и общественные отношения также имели много общего. [102]

В то же время археология отмечает и некоторые различия между ними — прежде всего в качестве керамических изделий: