А через короткое время я услышала голос, громко орущий на весь лес, голос, от которого у меня мурашки побежали по позвоночнику:
– Агния!!! Агния, где ты, черт подери?!!
Прежде чем Люда успела сделать ко мне хоть шаг, я завопила на пределе своих легких:
– Олег!!! Сюда!!! СЮДА!!!
Шилов выскочил из кустов с монтировкой наперевес. Его лицо было разбито, пальто порвано и испачкано чем-то темным – то ли смазкой, то ли кровью. При виде меня он бросил монтировку и сорвал с себя пальто и шарф, одновременно пытаясь развязать руки.
– Осторожно! – предупредила я, чувствуя, как меня уже начинает колотить – и от холода, но больше от нервного напряжения. – Там Демченков…
– О нем можешь не волноваться! – ответил Шилов, помогая мне облачиться в его верхнюю одежду и заматывая свой шарф вокруг моей шеи. – А где эта сучка?
Я оглянулась в поисках Людмилы, но не обнаружила ее: судя по всему, девушка решила ретироваться, сообразив, что дело решается не в их с Леонидом пользу.
– Я думала, что пропала! – пробормотала я, прижимаясь к Олегу всем телом. – Как ты здесь оказался?
– Я шел к парковке, когда увидел там тебя с мужчиной и женщиной. С такого расстояния было невозможно разглядеть, кто они, но потом ты закричала, а они затолкали тебя в машину. Я видел, что все происходит не по твоей воле, но не успел добежать: они уже уехали.
– И ты поехал следом?
– А что мне оставалось?
Я не стала говорить, что имелась целая куча вариантов, в которые не входил план по моему спасению, но промолчала, чувствуя себя невероятно уютно и комфортно в объятиях Олега.
– Рад, что с вами все в порядке в конце концов! – сказал Родин, как только увидел меня. – Признаюсь, гораздо приятнее общаться с вами в роли бывшего ученика вашей мамы, нежели в роли злого следователя.
– А уж мне как приятно! – усмехнулась я, провожая его в гостиную.
Охлопкова дала мне несколько выходных после всего, что случилось, считая, что у меня, возможно, душевная травма и мне требуется время, чтобы прийти в себя. На самом деле я ничего такого не чувствовала, хоть и сама себе удивлялась. Казалось бы, я должна была ощущать тревогу, упадок сил и так далее, но все оказалось не так. Честно говоря, я с большим удовольствием вернулась бы к обычной работе в операционной, а не торчала дома, выдумывая себе занятия.
– Ну, как вы – в порядке? – поинтересовался Родин, присаживаясь на диван и изучая мой внешний вид. – Выглядите хорошо.
– Спасибо. Есть новости?
– Ну, во-первых, Григорий Савельев пришел в себя в больнице. Во-вторых, ваш приятель Шилов рассказал мне всю историю – о вашем расследовании, о протезах – в общем, обо всем, из-за чего сыр-бор поднялся. Роберт исчез – если верить Людмиле, которую мы задержали, его уже нет в стране. Его жена говорит, что ничего не знает, но, думаю, лжет. Тем не менее у нас нет никакой возможности на нее воздействовать, так что – сами понимаете… В свете этого Демченков занял очень удобную позицию: он утверждает, что схему с протезами придумал именно Караев, а он, дескать, просто жертва обстоятельств.
– И вы ему верите? – возмутилась я.
– Разумеется, нет, – поспешил успокоить меня Родин. – Они ведь с Людмилой ни больше ни меньше собирались убить вас! Слава богу, что у них не хватило духу поступить, как настоящие убийцы, и просто пристрелить вас, например, и утопить в озере. Да еще счастье, что Олег Шилов оказался достаточно сообразительным, чтобы поехать за вами, хотя, по-хорошему, ему следовало бы вызвать наряд милиции для страховки. Откуда он знал, что по прибытии на место не угодит в лапы, скажем, вооруженной банды? В общем, надо сказать, вам обоим здорово повезло!
– Да уж, – усмехнулась я. – А я какого дурака сваляла – своими руками помогла Людмиле вынести из больницы остатки протезов!
– Откуда вам было знать? – снисходительно пожал плечами Родин. – И бывалые ошибаются, а вы у нас, так сказать, начинающий следачок! В общем, Демченков пока не колется, но зато подельница его поет, как майский соловей, так что показания Демченкова нам не так уж и нужны – особенно в свете того, что ваш приятель Гоша теперь в порядке и тоже бросил свою горсть земли на могилу генерального директора «Новой жизни». Думаю, именно Демченков и нанял кого-то «разобраться» с Гошей, потому что у Роберта, как показывает практика, просто не хватило бы духу ни на что подобное: он мелкий мошенник, но уж никак не убийца! Между прочим, со слов Людмилы, именно Роберту вы, Агния, похоже, обязаны жизнью.
– Как это? – чуть не подпрыгнула я.
– Как только Караев с приятелем поняли, что вы копаете непосредственно под них, Демченков хотел вас убрать примерно так же, как планировал избавиться от Савельева. Но Роберт стеной встал на вашу защиту: он не хотел вашей смерти. Тогда решено было вас просто подставить, убив старушку-соседку, ведь ни Роберт, ни Демченков с Людмилой не могли знать, что помимо вас у следствия могут оказаться и иные подозреваемые – родственники, например. Людмилу отчасти сгубила ее же собственная жадность: ну не могла она уйти из квартиры, не покопавшись в голубевских закромах! Между прочим, эта вконец испорченная девица и в самом деле считает, что, убив старушку, не сделала ничего страшного: та ведь на ладан дышала и все равно умерла бы не сегодня завтра! Что же касается Гоши, то они, если верить все той же Людмиле, кого-то нанимали для того, чтобы сымитировать несчастный случай, ведь Гоша находился на грани и в любой момент, как они полагали, мог сломаться и всех выдать. Кстати, Людмилу Демченков специально приставил к Караеву – следить за «целевым» расходованием материалов, чтобы Роберт ничего не прикарманил лично для себя. Она вела учет всем установленным «СПАНам» и обо всем докладывала любовнику.
– А как они обстряпали убийство Галины Васильевны? – спросила я Родина.
– Вы же сами рассказывали Роберту о Голубевых и их тяжелом положении, верно? И он знал, что у вас имеется ключ от их квартиры, поэтому, когда встал вопрос о том, как убрать вас со сцены, решено было разыграть эту карту. Людмила просто выяснила в районной поликлинике телефон и адрес старушки. Сначала она позвонила и представилась работником собеса, чтобы на следующий день выманить из дому Светлану, а утром – уже от имени участкового врача, предупреждая о своем приходе. В то же время Людмила послала на ваш мобильный сообщение якобы от Охлопковой, надеясь, что у вас может и не оказаться ее номера в телефонной книжке, – так и вышло. Удалив вас со Светой со своего пути, Людмила беспрепятственно проникла в квартиру Голубевых и, зная от Роберта, какой именно препарат вы кололи своей соседке, ввела ей лабеталол.
– Но ведь Галина Васильевна ее не знала! – воскликнула я. – Ну, ладно врач из поликлиники пришла бы делать укол, а так неизвестно кто?
– А Людмила сказала, что она временно заменяет участковую, потому что та на больничном. Она для вида померила старушке давление, расспросила о состоянии, а потом спросила, делали ли ей в тот день укол. Так как вы убежали на работу до этого, Голубева ответила отрицательно, и Людмила, как говорится, сделала свое черное дело. Передозировка лекарства привела, по словам нашего патологоанатома, к почти мгновенной смерти. Уходя, Людмила захлопнула за собой дверь, чтобы подозрение пало на того, у кого есть ключ, – то есть на вас, Агния. Но она не учла, что соседка по этажу видела, как она выходила от Голубевых. Эта женщина уже опознала Людмилу – правда, только по ее шубе, так как не видела лица, но этого тоже вполне достаточно, учитывая, что сама Людмила запираться не стала. Несмотря на свою жадность и беспринципность, девица оказалась довольно трусливой и, в отличие от Демченкова, ничего скрывать не стала. Тем не менее она утверждает, что вся инициатива исходила лишь от него и Караева, а она являлась лишь исполнителем. Что ж, я не против такого расклада: мы заключили с ней сделку, и теперь показания генерального директора «Новой жизни» нам больше не требуются. Людмила, разумеется, замазана не меньше других, а то и больше, учитывая убийство старушки. Кроме того, ей тоже обламывалось немало, но она все-таки далеко не так важна, как тандем Демченков – Караев… А вы молодец, Агния, – вдруг подмигнул мне Родин. – Добрались почти до самого конца – и добрались бы, если бы вам не помешали! Мне бы такой