поскольку реальный контроль за их выполнением отсутствует, а сами они в любой момент могут быть заменены другими, скорее всего совершенно отличными.
При обострении конкурентной борьбы на политических рынках (например в преддверие выборов) данный фактор мажет привести к полному параличу 'созидательной' (т.е. не направленной на удовлетворение интересов групп давления) деятельности государства. Рекордное падение доходов государственного бюджета в 1-2-м кварталах текущего года является одной из наиболее впечатляющих иллюстраций этого тезиса. Хозяйствующие субъекты, оперируя в нетранспарентной экономико-политической среде, просто игнорируют свои обязательства перед государством, зная, что правительство не заинтересовано уличать их в нарушениях и наказывать за это: ведь тем самым оно лишилось бы их поддержки. Правительство же, по сути, молчаливо согласилось с правилами 'игры в одни ворота': чем больше сумма задолженности бюджету, тем выше вероятность ее списания в будущем и, следовательно, тем выше стимулы к ее наращиванию.
За относительно короткую историю российской экономической реформы это уже не первый случай, когда неопределенность на политических рынках приводит к такого рода 'игре в одни ворота'. Достаточно вспомнить острейший кризис неплатежей 1992-1993 гг., который во многом был спровоцирован политической неопределенностью, связанной с противостоянием правительства и Верховного Совета. Несмотря на отсутствие денег на счетах предприятий, их руководители продолжали продавать и покупать продукцию в кредит, с полным основанием ожидая, что субъекты политических рынков в конце концов будут вынуждены прибегнуть к массовому списанию долгов, чтобы заручиться поддержкой 'капитанов промышленности'. Общая схема была тогда очень похожей: чем больше сумма взаимной задолженности, тем выше вероятность ее списания, - и тем целесообразнее ее дальнейшее увеличение.
Разумеется, неопределенность на политических рынках может поражать не только страны с переходной экономикой, но именно в них она принимает наиболее острые формы. В таких странах существуют все предпосылки для ее экспоненциального нарастания: быстрая поляризация общества на 'выигравших' и 'проигравших' в ходе борьбы за первичное перераспределение хозяйственных полномочий и прав собственности; высокие ставки в борьбе вокруг перспектив их вторичного перераспределения; наличие политических сил, выдвигающих радикально отличные от проводимых правительством экономические программы. В то же время именно для стран с переходной экономикой такая неопределенность наиболее опасна: ведь она может не только помешать поиску эффективных путей выхода из трансформационного кризиса, но и вообще заставить забыть о целях экономических преобразований, оставив их лишь в области риторики, а в практической сфере подменив их бесконечным выяснением отношений между соперничающими политическими силами.
Благодаря перечисленным обстоятельствам неопределенность на политических рынках может играть роль одного из главных препятствий на пути перехода к эффективно функционирующему рыночному хозяйству. Каковы же вероятные пути ее преодоления?
Наиболее прямолинейный путь заключается в радикальном ограничении степени конкурентности политических рынков. Успех экономических преобразований в таких странах, как Чили и Южная Корея, во многом может быть объяснен как раз наличием предоставляемых авторитарными режимами твердых гарантий в продолжении выбранного политического курса. О необходимости 'сильной власти' в период радикальной экономической реформы неоднократно писали российские экономисты и политологи. Однако перспективы реализации этого пути в современных условиях едва ли можно назвать многообещающими.
Более целесообразной является разработка институциональных механизмов, ограничивающих возможности осуществления прибыльных инвестиций в политическое лоббирование. Прежде всего это относится к ужесточению контроля за поведением субъектов принятия политических решений и пресечения попыток нелегального использования ими служебного положения с целью повышения собственного благосостояния. Вместе с тем надо иметь в виду, что 'легальное' лоббирование - нормальный элемент демократической системы, и задача состоит не в его искоренении, а в придании ему цивилизованных форм, характеризующихся высокой степенью контроля со стороны общества.
С целью увеличения издержек изыскания политической ренты может оказаться полезным выведение ряда органов государственной власти из сферы действия политической конкуренции путем назначения (или выборов) их членов на длительный срок, а также широкое использование принципа коллегиального (а где это возможно - и единогласного) принятия решений в государственных органах. Целенаправленная 'обработка' группами давления лиц, ответственных за выбор конкретного решения, обходится дороже не только в смысле объема расходуемых средств, но и в плане увеличения вероятности обнародования информации о факте лоббирования и негативной реакции на него общественного мнения и вышестоящих органов.
Одной из главных целей институциональных ограничений, налагаемых на процесс определения экономической политики, должно быть ориентирование субъектов принятия политических решений на максимизацию политической поддержки за счет проведения более 'справедливой' экономической политики. Для стран с переходной экономикой, где происходит массовое перераспределение хозяйственных полномочий и прав собственности, этот аспект рекомендаций особенно важен. Ориентация на удовлетворение интересов лишь влиятельных групп давления может способствовать максимизации политической поддержки в краткосрочном аспекте, но ослаблению ее в долгосрочном аспекте за счет поляризации общества. Напротив, более сбалансированная политика может обеспечить долгосрочную поддержку как правительству, так и проводимому им курсу реформ.
Такого рода рассуждения могут показаться достаточно странными с точки зрения традиционной экономической теории, в которой господствует извечное противопоставление 'эффективности' и 'справедливости'. В частности, применительно к проблемам приватизации иногда фигурируют рассуждения о том, что порядок перехода предприятия в частные руки, размер выкупа и личность его нового собственника не так уж важны; главное - чтобы оно эффективно работало и тем самым способствовало повышению благосостояния всего общества. В рамках этой доктрины оказывается даже целесообразным, чтобы собственность была сконцентрирована в руках лиц с высокими и сверхвысокими доходами: ведь они обладают наибольшими средствами для осуществления инвестиций.
Однако логика теории общественного выбора подсказывает, что основная часть населения, для которой переход к рыночному хозяйству сопровождается снижением благосостояния из-за специфических негативных аспектов переходного кризиса (связанных, в частности, с демонтажом системы социальных гарантий), едва ли согласится ждать благоприятных результатов реформ сколь-либо долго. Трудно ожидать, чтобы люди добровольно согласились 'затягивать пояса' в то время, когда наблюдается резкий рост богатства и доходов узкой прослойки общества. Рациональной стратегией поведения 'обделенных' в этих условиях будет оказание политической поддержки оппозиционным силам, анонсирующим альтернативный политический курс. При этом, чем интенсивнее будет рост имущественного неравенства и порожденная им поляризация общества, тем более радикальные (в негативном смысле этого слова) силы будут пользоваться популярностью. Помимо уже упомянутой неопределенности на политических рынках, результатом такого развития событий может стать вспышка политического насилия - крайняя форма выражения недовольства существующими властями, имеющая еще более губительные последствия для экономики. 8) Таким образом, в контексте более широкого анализа, принимающего во внимание как экономические, так и политические факторы, противопоставление эффективности и справедливости оказывается ложным: проведение более справедливой политики способно снизить неблагоприятное влияние политических факторов и тем самым повысить эффективность функционирования хозяйственной системы в целом. Таковы лишь некоторые выводы и рекомендации, вытекающие из рассмотрения проблем переходного периода сквозь призму теории общественного выбора. Акцентируя внимание на том, как определяется политика, эта теория позволяет лучше понять, какую именно политику генерирует политическая система и что можно сделать для ее улучшения. Это обстоятельство делает очень актуальным обогащение российской экономической науки методологическими подходами экономико-политического анализа, выработанными в рамках теории обществе
нного выбора.
СНОСКИ
1.CM. Hettich W. and Winer S.L Economic Efficiency, Political Institutions and Policy Analysis // Kyklos, 1993,
