И всё-таки необходимо расставить точки над i. Особенные отношения замораживаются до окончания миссии. Командир группы — доктор Норд. Он выслушивает мнения и советы коллег, но принимает решения единолично. Анархия и разброд исключаются.
Гальтон постарался как можно правильнее сформулировать фразу, с которой приступит к непростому объяснению. Он скажет мягко, но не допускающим возражений тоном: «Я хочу тебя кое о чем попросить. То, что между нами произошло в небе и потом в каюте, было чудесно. Но мы оба ответственные люди…». Дальше — в зависимости от ее реакции.
Решительно повернувшись, он начал:
— Я хочу тебя… — И запнулся, увидев выражение ее лица.
Зоя сидела по-турецки, вся освещенная утренним солнцем. То ли от его лучей, то ли от чего-то еще щеки раскраснелись, глаза пылали, а губы были приоткрыты и сияли влажным, жарким блеском.
— Я тебя тоже! — прошептала она. — Просто с ума схожу! Всё к черту… К черту, к черту! Только ты! Ты!
Наклонившись, она схватила его за руки и с силой потянула, так что он опрокинулся на нее. Заготовленная фраза и все правильные мысли вылетели у доктора из головы, будто их там никогда не бывало. Он мял и комкал ее юбку, Зоя тоже расстегивала его одежду. Они мешали друг другу, и оба постанывали от нетерпения и голода.
Загрохотала, задребезжала железная крыша.
Кошки оживились, задвигались. Сначала раздалось деловитое мяуканье, потом истошный, сладострастный вой.
— Кыш, кыш, кыш, кыш, кыш, кыш… — хрипло повторяла княжна, жмурясь от ослепительного сияния, лившегося с неба.
Способность рационально мыслить вернулась к Гальтону благодаря двум обстоятельствам. Первое — гудение автомобильного клаксона — не смогло прорваться в нирвану, где пребывал доктор Норд. Второе оказалось более чувствительным. Ноготки, самозабвенно царапавшие ему спину, вдруг впились в нее что-то очень уж яростно.
— Honey, — растроганно прошептал Гальтон.
Вместо стона наслаждения Зоя сказала:
— Прости, но это приехало такси. Нам пора!
И колдовство сразу кончилось. Норд встрепенулся.
Сколько времени сигналит машина? Наверное, жильцы уже высовываются из окон. Скорее вниз!
Зоя приводила в порядок растерзанную одежду, наскоро приглаживала волосы. В ее глазах поблескивали слезы — похоже, что от злости.
— Чертов Айзенкопф! Бегом он, что ли, несся? Он это сделал нарочно!
— Нет, прошло больше получаса… — удивился Норд, посмотрев на часы. Ему казалось, что безумие не длилось и минуты.
Что ж, один из первых симптомов сумасшествия — неадекватное восприятие времени.
Княжна, очевидно, подумала о том же, но выразилась более изысканно:
— The time is out of joint.
— Метко сказано, — похвалил Гальтон.
Она засмеялась, потрепала его по макушке.
— Вперед, Колобок. Серый волк близко!
Захватив металлический чемоданчик с «универсальным конструктором», они поскорей спустились во двор, где продолжала клаксонить машина.
Норд осторожно выглянул из подъезда.
За рулем черного фордовского фаэтона,[61] облокотясь о дверцу, сидел смуглый парень, у которого из-под кепки высовывался лихой черный чуб.
— Ты к каким, милок? — крикнул из окна старушечий голос.
Другой, помоложе, визгливо пригрозил:
— Перестань дудеть, ирод! Милицию вызову!
— Не иначе к Абрамовичам, у их денег куры не клюют, — предположили где-то поблизости — видимо, на первом этаже. — Кажный день на таксях ездеют.
Шофер скалил зубы (ослепительно белые, но с золотой фиксой), отвечал всем подряд:
— Я за тобой, бабка! Из крематория!
— Не трясите прической, гражданка, папильотки порастеряете!
— Не на «таксях», а на таксомоторе, лапоть!
Айзенкопф сидел на заднем сиденье, не высовывался.
— Идем!
С независимым видом, рука об руку, Гальтон с Зоей дошли от подъезда до машины.
Дом обсудил и их:
— Чьи это? Из двадцать второй, что ли, которые новые?
— …Нет, тот плешивый, а этот бритый.
— Тоща-то, тоща!
Водитель выскочил, помог уложить вещи в багажник.
— Чемодан, саквояж, сумка. По таксе полагается пятьдесят копеечек за место, но дедок сказал — платит вдвое. Значит, выйдет по рублику. Подтверждаете?
— Само собой.
Гальтон залез в машину, ему хотелось побыстрей отсюда уехать.
— Повезло, — шепнул Айзенкопф по-английски. — Нормальный парень, не коммунистический. Любит деньги. За двойную почасовую будет нас возить хоть круглые сутки.
— Браво, Курт! Свои колеса — это здорово.
— Моя звать Сяо Линь, — певуче ответил биохимик.
Разбитной таксист сел на место, обернулся, обшарив клиентов взглядом сметливых маслянистых глаз.
— Витёк, — представился он новым пассажиром. — Я чё хочу предлóжить, граждане. Если желаете, я с напарником договорюсь, буду вас хоть неделю катать. Ему десятку за смену в зубы — доволен будет. А мне сотенную, и я весь ваш, хошь днем, хошь ночью. Плюс бензин, конечно.
Предложение, вероятно, было жульническим, но Гальтона идеально устраивало. С этим плутом экспедиции, действительно, повезло. Наверное, до революции в Москве, как во всяком большом городе, водилось множество пройдох, умевших легко зашибать деньгу. Ян Христофорович гордо сказал, что «золотой дьявол» в стране большевиков растерял свои чары, но, оказывается, не для всех. Товарищам Картусову и Громову предстоит еще немало потрудиться, чтобы селекционировать новое человечество.
Доктор открыл рот, чтобы согласиться с предложенными условиями, но биохимик толкнул его коленом.
— Сьто люблей — сибко много, — строго пропищал он. — Моя плати писят, а бензина пловеляй.
Он, конечно, был прав. Следовало поторговаться, чрезмерная уступчивость выглядела бы подозрительно.
Стороны сошлись на семидесяти пяти и остались полностью довольны друг другом.
Выруливая из двора, Витек поинтересовался:
— А вы, извиняюсь, кто будете? Откуда? К нам в Москву надолго? Я тут всякое-разное знаю. Могу и рассказать, и показать, отвезти куда надо, с кем надо познакомить. Если гражданочка насчет хороших духов или шмоток интересуется — организуем. Ресторан знаю, где собачатину жарят… Куда доставить прикажете?
Шоферу было ужасно любопытно, что за люди такие. Он всё поглядывал в зеркало то на хорошенькую «гражданочку», то на китайца, которому и была адресована реплика про собачатину. Гальтон на Витька большого впечатления не произвел.
— He’s too nosy. I’ll shut him up,[62] — краешком рта шепнула Зоя и
