— Коротышка — мой! — крикнул Гальтон.
Перепрыгнул через стол, упал на заведующего и хорошим хуком отправил его в нокаут. А биохимик управился с помощником. Одной рукой схватил за горло, другой за лоб, дернул назад. Снова раздался тошнотворный хруст.
— Готово. — Айзенкопф выпустил мертвое тело. — А ваш охранник, Норд, всего лишь оглушен. Нечисто работаете. Сейчас я его добью.
— Лучше снимите с меня наручники, кровопийца. — Княжна стояла спиной, вытягивая скованные руки. — И наденьте их на парня. Он нам может понадобиться в качестве «языка».
— Зачем? Есть вот этот.
Биохимик сковал руки желтолицему и усадил его на стул. Шишковатая голова заведующего свесилась на сторону. На оглушенного «медбрата» наручники надел Гальтон и оттащил беднягу подальше, в угол — чтоб Айзенкопф обращал на него поменьше внимания.
— Может, в ваших бездонных карманах и нашатырь найдется? — обратилась княжна к Курту. — Очень хочется поговорить с товарищем заведующим.
— Обойдемся без нашатыря.
Две звонкие оплеухи заставили коротышку вскинуться и заморгать глазами.
Гальтон сел перед ним прямо на стол. Немец встал сбоку, красноречиво держа кулак на весу. В кулаке были зажаты измазанные кровью наручники.
— Отвечать на вопросы будете? — вежливо спросил доктор.
Пленник покосился на страшного азиата, кивнул.
— Тогда первый вопрос. Кто содержится в господском доме?
— Объект, — не сразу выдавил из себя желтолицый.
— Кто он?
— Пациент Спецсектора.
Айзенкопф левой рукой взял неразговорчивого «языка» за шею.
— Я врежу ему, чтоб отвечал как следует?
— Он ответит как следует. Кто это — «пациент»?
Пожевав губами, чекист неохотно сказал:
— Сами увидите. Вы ведь явились за ним. Без него, поди, не уйдете? — Курт взмахнул рукой, человечек сжался. — Не надо! Не мое дело, кто он на самом деле. Мое дело — обеспечивать уход и охрану. Любопытство у нас не в почете. Следим за здоровьем. Докладываем товарищу Громову. Он каждый день по несколько раз телефонирует… Сегодня, правда, почему-то не звонил.
— У меня вопрос, — вмешался биохимик. — Как организована охрана Заповедника? И не крути мне, а то…
— В Спецсекторе — медбратья и два дежурных врача. Медбратья охраняют парк, врачи все время находятся с пациентом… В поселке персонала нет, только контингент…
Зоя перебила:
— Что это за люди?
— Контингент? Зеки. Специально подобраны. Живут, как в раю, с семьями. Но дают подписку соблюдать правила проживания. Нарушения случаются редко.
— Как с мальчиком Киселевых? Он забрался в парк, и вы депортировали всю семью? Что значит «депортировали»? Убили, да?
Айзенкопф раздраженно воскликнул:
— Отстаньте вы с вашей лирикой, Норд! Некогда отвлекаться! Надо дело сделать и вовремя убраться! — Он тряхнул заведующего за ворот. — Рассказывай дальше про систему охраны. Кто караулит выезд из поселка?
— Там контрольный пункт. Казарма, в ней взвод особого назначения.
— А блокпост и патрули на опушке леса?
— Внешняя охрана. У нее допуска на территорию нет.
— Кто в Заповеднике самый главный? Ты?
— …Да, я.
— И все три кольца охраны подчиняются тебе?
Заведующий колебался. Похоже, хотел соврать, но не решился.
— По инструкции я не имею права покидать Спецсектор. Ни при каких обстоятельствах. Я даже за пределы парка не выхожу. За контингент и за режим в поселке отвечает мой заместитель. — Он покосился на бездыханного помощника. — Но я назначаю дневной пароль, который является пропуском через все зоны.
— И ты мне его сейчас скажешь, правда?
Айзенкопф задушевно положил руку на плечо «языку». Тот содрогнулся, но промолчал. Его глаза смотрели в одну точку — на портрет основателя ЧК товарища Дзержинского, [114] словно заведующий надеялся одолжить у Железного Феликса стойкости. Под портретом, на фоне щита и меча алел девиз: «У чекиста должны быть чистые руки, холодная голова и горячее сердце».
Биохимик сделал знак, чтоб Гальтон и Зоя не вмешивались.
— Не упрямься, герой. А то я тебе оторву чистые руки, отверну холодную голову, выдеру горячее сердце, положу на щит и нашинкую мечом.
— …На сегодня пароль «Ильич живее всех живых», — сипло произнес заведующий.
— Сейчас проверим. У ворот поселка гараж. Как туда позвонить?
— …На пульте написано. Достаточно нажать кнопку.
Человечек кивнул на коммутатор, где возле каждой из кнопок была маленькая табличка.
Задумчиво поглядев на чекиста, Курт сказал словно самому себе:
— Если наврал — ох, что я с ним сделаю…
— Я не наврал.
— Рад за тебя.
Айзенкопф приложил к уху трубку и нажал кнопку, около которой зажегся красный огонек.
— «Ильич живее всех живых», — сказал он после короткой паузы — очевидно, когда назвался дежурный. — …Распоряжение будет такое: приготовить автомобиль… Выполняйте.
— Сработало! — радостно сообщил он коллегам, рассоединившись. — Если б умел — улыбнулся бы. Пароль правильный! Уедем отсюда цивилизованно — в казенном автомобиле, по асфальтовому шоссе.
— Это замечательно, — сказал Гальтон. — Но сначала нужно довести дело до конца. Пора познакомиться с Пациентом. Как бы только избавиться от остальных «медбратьев», чтоб не помешали? У нас даже нет оружия.
Он открыл ящики стола, надеясь обнаружить револьвер или пистолет. Ничего — только канцелярские принадлежности.
Заведующий непонимающе наблюдал за его действиями, но потом сообразил, в чем дело.
— Огнестрельное оружие в Спецсекторе запрещено. Такова инструкция. Пациент не выносит громкого шума, а от порохового дыма даже в минимальной концентрации может впасть в кому. У него аллергия.
— Обойдемся без огнестрельного. — Курт взял со стола один из диковинных инструментов, что были извлечены из рюкзака, — тот самый согнутый «насос». — Мое личное изобретение. Пневматический пистолет для стрельбы из-за угла. Смотреть нужно в трубку, вот тут мини-перископ. Загнутый конец высовывается наружу. Убойная дистанция — двадцать метров.
— У меня остались усыпляющие иглы, — напомнил Норд.
— К черту. Снотворное действует не моментально. Уколотый может поднять шум и погубит всё дело. Пуля в череп надежней.
— Но как вы будете стрелять в охранника с вашим кривым дулом? Оно не годится для прямого выстрела. Где вы в парке возьмете угол?
Айзенкопф почесал затылок.
— М-да. Эта задача потребует некоторых геометрических исчислений.
Вдруг пленник шумно вздохнул и сказал:
— Не нужно исчислений. Я помогу вам.
