1865-66 (Cambridge, Mass., 1966), pp. 94 – 97: G. S. Hutchinson, Machine Guns: Their History and Tactical Employment (London, 1938), pp. 9 -15; Louis Etienne Dussieux, L'Armee en France: histoire et organization (Versailles, 1884), 3:233; Michael Howard, The Franco-Prussian War: The German Invasion of France (London, 1961) p. 56 .
43* Howard, The Franco-Prussian War является наилучшим военным описанием и анализом предмета. Alistair Horne, The Fall of Paris (New York, 1961) представляет яркое описание Парижской Коммуны. См. также Melvin Kranzenberg, The Siege of Paris (Ithaca, N. Y., 1950).
44* Мне не удалось найти убедительного анализа социально-психологического состояния личного состава европейских армий в период, предшествовавший Первой мировой войне. Приведенные выше замечания в основном почерпнуты из моего личного опыта службы в Сухопутных Войсках сша во Второй мировой войне (разумеется, при отсутствии аристократического офицерского корпуса). См. Martin Kitchen, The German Officer Corps, 1890-1914 (Oxford, 1968); Girardet, La societe militaire, pp. 198- 291. Тот факт, что и британская, и германская армии были организованы по принципу территориально дислоцируемых полков, придавал духу полкового братства большую значимость в гражданском обществе. Призывники и добровольцы зачастую обретали друзей на всю жизнь и затем возобновляли общение и связи на встречах ветеранов полка. Военное товарищество, продолжаемое подобнымн образом, окрашивало и зачастую определяло жизнь мужской части общества (особенно в сельской местности), поскольку другие связи не обладали способностью настолько сильно объединять людей. Я позаимствовал это суждение из личного общения с профессором Майклом Говардом.
45* См. Brian Bond, Victorian Military Campaigns (London, 1967), pp. 7-8; Philip Mason, A Matter of Honour: An Account of the Indian Army, Its Officers and Men (London, 1974). Реформы Кардуэлла в британской армии 1870-1874 гг. находились посредине между моделями долгосрочной службой армий Старого Режима и континентальной системой призыва и резерва, столь смело выдвинутой Пруссией.
46* Bond, Victorian Military Campaigns, pp. 309 -11 насчитывает не менее 72-х отдельных военных кампаний в период правления Виктории – или более одной в год.
47* B. R. Mitchell, Abstract of British Historical Statistics (Cambridge, 1971), pp. 396-97.
48* См. Daniel R. Headrick, The Tools of Empire: Technology and European Imperialism in the Nineteenth Century (New York, 1981).
49* См. John Bushnell, «Peasants in Uniform: The Tsarist Army as Peasant Society,' Journal of Social History 13 (1980): 565 -76; John Bushnell, The Tsarist Officer Corps 1881-1914: Customs, Duties, Inefficiency», American Historical Review 86 (1981): 753 – 8 °.
50* Заморская колонизация как предохранительный клапан для населения Британии и других европейских стран была в огромной мере облегчена малозаселенностью огромных плодородных областей. Большая часть коренного населения Австралии, Южной Африки, Северной и Южной Америк вымерла при контакте с болезнями, занесенными из цивилизованного мира. Заселение и обработка этих полуопустошенных земель потребовала самых ничтожных военных усилий. Российское продвижение вглубь Центральной Азии потребовало задействования значительно больших войск, поскольку местное население было знакомо с цивилизованными заболеваниями. Последнее верно в отношении и других мусульманских земель, будь то в Африке или на Ближнем Востоке. Относительно заболеваний и европейской экспансии см. William McNeill, Plagues and Peoples (New York, 1976), chap. 5.
51* Надлежащее описание европейской миграции (как промышленных приемов, так и населения) еще ожидает своего написания, однако конспект данного явления может быть найден у D. F. MacDdonald, «The Great Migration», in C.J. Bartlett, ed., Britain Pre-eminent: Studies of British World Influence in the Nineteenth Century (New York, 1969), pp. 54-75. Он называет цифру в 23 млн человек (из которых 10 млн с Британских островов), покинувших Европу в 1750- 1900 гг.
ГЛАВА 8
ИНТЕНСИВНОЕ ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ 1884-1914
Индустриализация войны может быть датирована 1840-ми годами, когда железные дороги и полуавтоматизированное массовое производство вкупе с прусскими казеннозарядными пушками и французскими экспериментами в задействовании силы пара для противостояния британскому морскому превосходству стали преобразовывать военные учреждения предшествовавшего времени. Подобным образом интенсификация взаимодействия между промышленной и военной составными европейского общества в условиях флотской гонки стала достоянием общества Великобритании в 1884 г. Опытный журналист В. Т. Стид и амбициозный флотский офицер капитан Джон А. Фишер стали глашатаями этого предприятия – хотя другие также приложили руку к закулисному дирижированию общественным мнением.
РАЗМЫВАНИЕ БРИТАНСКОЙ СТРАТЕГИЧЕСКОЙ ПОЗИЦИИ Их успех зижделся на том основополагающем факте, что британская стратегическая безопасность с 1870-х подвергалась систематической эрозии – в основном, в силу распространения промышленных технологий с Британских островов в другие страны. Этот процесс набрал обороты в 1850-х, когда Германия и Соединенные Штаты стали оспаривать (а в ряде областей даже превосходить) британские опыт и возможности. В более узкой области флотского вооружения ввиду экспорта высоких технологий за рубеж британское превосходство также оказалось под угрозой. Частные верфи и оружейные производства Великобритании играли активную роль в этом процессе. Фактически, после правительственного решения 1864 г. о передаче заказа на артиллерийские орудия для вооруженных сил вулвичскому арсеналу, Армстронг и другие британские фирмы смогли сохранить производство лишь благодаря заграничным заказам. Однако когда в 1882 г. Армстронг построил для Чили крейсер (достаточно быстроходный, чтобы уходить от более мощных кораблей, и в то же время обладавший артиллерийским вооружением, превосходившим однотипные суда), готовность предоставить свой технический опыт любому платежеспособному покупателю стала угрожать британской военно-морской безопасности(1*).
Быстроходные крейсера были особенно опасны для Британии в период, когда страна стала зависеть от поставок продуктов питания из-за Атлантики. С середины 1870-х снижение стоимости транспортировки позволило снабжать Лондон и Ливерпуль пшеницей и другим продовольствием с отдаленных равнин Северной Америки (а вскоре и из Аргентины и Австралии) по ценам значительно более низким, нежели у британских фермеров. Отсутствие пошлин, защищавших другие страны Европы от заморской сельскохозяйственной продукции привело к резкому сокращению зернового фермерства в Великобритании( 2*) . Насколько бы благоприятной ни была дешевизна хлеба для городских рабочих классов, она в то же время означала резко возросшую уязвимость. В 1880-х, когда 65% зерна Британии поступали из-за рубежа, флот неприятельских крейсеров, способный перехватывать трансатлантические поставки, мог за несколько месяцев поставить Великобританию на грань голода.
Эта возможность побудила французских политиков и флотских офицеров возобновить старое соперничество с Британией на море. Группа флотских теоретиков (так называемая jeune ecole) выступила с утверждением о том, что приспособленные для обстрела побережья канонерки, быстроходные крейсера и еще более скоростные торпедные катера являли собой набор, достаточный для сведения на нет британского
