Во-первых, строительство кораблей и изготовление различных механизмов для боевых судов стало действительно крупным предпринимательством. Если в 1855 (когда Уильям Армстронг заявил о необходимости вывести производство пушек на уровень современных стандартов) военная технология плелась в хвосте гражданского конструирования, то теперь она стала ведущей силой британского и мирового технического развития( 43*) . Согласно одному из подсчетов, около четверти миллиона гражданских-или 2,5 % всех рабочих мужского пола Великобритании – были в 1897 г. наняты флотом или основными частными подрядчиками флота(44*). Подсчеты показывают, что в 1913 г., когда ассигнования на флот выросли вдвое по сравнению с 1897 г., шестая часть рабочей силы Великобритании зависела от заказов ВМС(45*).
Процесс, в котором благосостояние и ведение войн объединились для поддержки гонки строительства флотов, имел и свою оборотную сторону. Вопиющие взяточничество и продажность в основном уступили место полуправде и намеренному введению в заблуждение. Желавшие получить заказ предприниматели находили поддержку у местных депутатов парламента, крайне полезных в деле обеспечения благоприятного мнения офицеров Адмиралтейства. В свою очередь, взносы благодарных (или по крайней мере, обнадеженных) жертвователей оказывались крайне полезными для проведения избирательных кампаний кандидатов на места в парламенте. Агитация посредством газет также могла быть подготовлена путем предоставления открытым для сотрудничества журналистам «внутренней» информации. Газетчиков также можно было щедро подкармливать, одновременно намекая на возможность предоставления им в самом ближайшем будущем секретов, о которых те могли бы раструбить.
Подобными методами флотские офицеры начали вести внутренние войны; намеренные утечки информации в прессу в большинст ве случаев раздувались спекулятивными журналистами и простым распространением сплетен. В частности, личная вендетта между адмиралами Фишером и Бересфордом, в основном ведшаяся на страницах прессы и в парламенте, в итоге затронула почти все стороны деятельности Адмиралтейства. Флотские офицеры, которым отводились первые полосы в популярной прессе (совсем как кинозвездам немногим позже), зачастую вели себя словно избалованные дети.
Правила игры оставались неясными. Посвященная освещению случаев коррупции и расхитительства журналистика появилась лишь во время Крымской войны, и все те, кто пытался управлять общественными делами посредством газет, оказывался в крайне неприятном положении, раздираемый соображениями личной выгоды и предполагаемого общественного блага. Журналист, запускавший в обращение информацию в ущерб истине, ступал на сомнительную почву. В таком же положении оказывался и промышленник, пытавшийся путем пожертвований в избирательный фонд политика повлиять благоприятным для себя образом на предоставление флотского заказа. Крайне сомнительной также представляется мораль флотских офицеров, пытавшихся задействовать прессу для критики вышестоящего начальства или путем оглашения секретной информации оказать влияние на политику государства, поскольку их личное ощущение «высшего долга» противоречило установившимся правилам послушания и дисциплины. Однако, как наглядно показывает пример адмирала сэра Джона Фишера, именно подобными гамбитами делалась и разрушалась карьера офицеров.
Каждое важное изменение в обществе способно изменить предыдущие моральный кодекс и модели поведения. Неотъемлемая от столь пламенным образом веденных в 1884 г. новых способов мобилизации ресурсов двойственная мораль, возможно, лишь подчеркнула важность этого нового способа ведения дел.
Нижеприведенная таблица 1 наилучшим образом подытоживает степень действенности этого метода. В ней мы видим, как за тридцать лет ассигнования на сухопутные войска не смогли даже удвоиться, тогда как затраты на флот возросли почти пятикратно – и это в век почти стабильных цен. Совершенно ясно, что задействование новых технологий и частного сектора в качестве поставщиков вооружений позволило Королевскому флоту отхватить львиную долю государственных ассигнований. В то же время остававшаяся верной старым формам управления и почти полностью зависевшая от сконструированных и произведенных арсеналами вооружений армия намного отстала.
Год Пехота и артиллерия Флот
1884 16,1 10,7
1889 16,0 13,0
1894 17, 9 15,5
1899 20,0 24,1
1904 36,7 35,5
1909 26,8 32,3
1914 28,3 48,85
Источник: B. R. Mitchell, Abstracts of British Statistics (Cambridge, 1971), pp. 397-98.
Возросшая интенсивность взаимодействия между промышленностью и флотом оказала серьезное давление на две другие – финансовую и техническую-составные государственного управления. Финансовые проблемы приобрели особенно болезненный характер ввиду непредсказуемости цен. Темп роста последних напрямую определялся степенью задействования новых устройств и процессов. Раз за разом новая многообещающая идея оказывалась намного более дорогостоящей, нежели виделось вначале. Однако остановиться посреди пройденного пути или вообще отказаться от попыток задействования новых устройств до окончательного подтверждения их оправданности означало уступить технологическое первенство флота другим.
Разумеется, Королевский флот не намеревался тратить больше, чем выделял парламент. Однако со времен Сэмюэля Пеписа (и до него) Адмиралтейство имело привычку занимать деньги у лондонских банкиров с целью покрытия текущих расходов до выделения средств парламентом. Пока замена кораблей и пушек проходила в достаточно медленном темпе, цены были вполне предсказуемыми. Здравомыслящий Совет правления Адмиралтейства мог в случае чрезвычайных обстоятельств брать заем и затем, получив средства от парламента, покрывать его, не накапливая угрожающе больших долгов. Подобная система давала парламенту то, за что он платил, а Адмиралтейству – полезную гибкость в ведении дел.
Однако когда технологии стали меняться с быстротой, свойственной десятилетиям после 1880 г., предсказуемые пределы расходов исчезли из видимости. Заем как средство покрытия дополнительных затрат стал неизбежным. Отказ от него означал незавершенность постройки нового корабля или предоставление германцам возможности обогнать Королевский флот в какой-либо важной области технического развития. В то же время стоило займам достичь определенного уровня, как одни только проценты вскоре могли поглотить значительную часть ассигнований. Следуя курсом внедрения всех технических новинок, Адмиралтейство напрямую шло к тому, что для любой частной фирмы означало банкротство-и это притом, что кривая ассигнований парламента устремилась вверх.
В силу ряда обстоятельств парламентский контроль над флотскими расходами почти прекратился. Рядовые парламентарии знали о займах Адмиралтейства либо мало, либо вообще ничего – и как общество в целом, предполагали, что утвержденные и выделенные ежегодные ассигнования и являли реальную цифру расходов. К 1909 г. дело зашло настолько далеко, что стало необходимым найти новые источники налоговых поступлений для покрытия как накопившихся задолженностей, так и осуществления постоянно растущих программ строительства новых кораблей. Ответом правительства стал знаменитый бюджет кабинета Ллойд-Джорджа 1909 г., предполагавший осуществление программ социальной помощи и перенесение тяжести налогового бремени на богатых. Он ясно продемонстрировал, что всеобщая гонка вооружений возможна лишь при наличии правительства, готового на самые решительные изменения в прежних социально-экономических взаимоотношениях. В частности, достаточно тяжелые для того, чтобы привести к ощутимому перераспределению средств в рамках общества прогрессивные налоги требовались для мобилизации необходимого для государственных нужд объема ресурсов. Усилия Палаты лордов по блокированию предусмотренных бюджетом Ллойд-Джорджа новых налогов и псевдореволюционная
