мое иссякает. Я думал: 'Мамы нет со мной... Никто обо мне не заботится'. И тут я увидел ее вот на такой высоте [пять футов]. Она сидела, но под ней не было ничего, на чем можно было бы сидеть. Она просто сидела вот так: скрестив ноги и положив их одну на другую. Она смотрели вниз и говорила... но не так как обычно говорят. Она говорила, но не было слышно ни единого звука. Она не говорила на моем языке или чем-нибудь в этом роде, но обращалась ко мне, или, можно сказать, как-то передавала: 'Не беспокойся, через два дня ты поправишься. Все будет в порядке'.
Затем она сказала, что нескольких детей заберут. В двух улицах от нашего дома находилось то, что мы звали 'полицейским кварталом'. Там стояли дома, где жили полицейские. Вот она мне и сказала, что 'в полицейском квартале нескольких детей заберут, но с тобой ничего не случится'.
В то время меня беспокоила моя болезнь, и я не чувствовал никакого страха или желания спросить, кто она и почему находится здесь. Мне это даже в голову не пришло. Просто я искал кого-нибудь, кто сказал бы мне: 'С тобой все будет хорошо'. Если я верно припоминаю, то это был, должно быть, первый раз. Я был еще очень мал. Сколько мне тогда было? Четыре, пять или около того. Может быть, пять. Это был первый раз.
Я встречал эту госпожу еще, по меньшей мере, дважды, может быть, три раза, и это всегда происходило,
