Разношерстная. Несколько с 'печатью интеллекта', глубиной и светом в глазах, несколько вальяжных, развязно державшихся, сыплющих неприличными остротами. 'Наверняка, последние — друзья Вадима'. Хотя против неприличных шуток она ничего не имеет против. Взгляд случайно упал на мужчину, просто пиявкой впившегося в нее глазами. Он уставился на нее, как на кусок мяса и грязно осклабился. Вике стало не по себе; в поисках поддержки и защиты придвинулась ближе к Вадиму, чувствуя, как внутри вспыхнула ненависть, а к ней — безудержное желание стереть кулаком эту его гаденькую ухмылку. Она опустила голову, стараясь больше не сталкиваться ни с кем взглядом.
Между тем, за столом становилось все веселее. Вадим с Семеном старались вовсю, соревнуюсь в остроумии и скорости распития водки. Друга Вадима Вика сочла болтуном. Ей иногда такие попадались. В компании всегда слышно только их громкий и нравоучительный тон. Он был явно избалован, циничен, подловат, к женщинам относился свысока и с обидой. 'Этому срочно нужны нормальные отношения. Сердце пустое, давно никто не грел. Тешится властью. Решил, видимо, что все женщины — суки', — словно компьютер информацию равнодушно выдавал внутренний голос. Ей нравятся шутки потоньше и крикунов она не любит. Семен почувствовал, видимо, что Вика на него не 'клюнула'. И тут же сделал несколько колких выпадов в ее адрес, будто бы невзначай заметив, что она 'дохлая, кожа да кости, не в коня корм' и т. д. Ей, всегда болезненно реагирующей на негативную оценку окружающих, захотелось разреветься. Ну что она ему плохого сделала? Конечно, понимает с какой целью это было сказано. Но, все-таки, зачем он так с ней груб? 'Закомплексованный мудак!' — пронеслось в ответ. Она в который раз отругала себя за свою пропускную способность. Господи, как ей от этого избавиться? Внешне Колесникова просто рассмеялась, оборачивая нелестный отзыв о своих прелестях в шутку.
— Еще по писяшечке? — в сотый раз спросил Вадим Семена.
— Ты не гони так! — потребовал тот, кидая тяжелый взгляд на Колесникову, — меня ночью на девчонок не хватит!
— Ничего, рожа не треснет!
Они выпили уже около трех бутылок. Еда была так себе. Салат из кальмаров, который она заказала, назывался скорее картофельным. Ворон не пьянел, постоянно ухаживал за Викой, заботливо накладывая ей лучшие куски и развлекал, как мог. Во время ужина приехал запыхавшийся Жук, поздоровался со всеми и, удивленно посмотрев на пару Вадима с Викой, сел в конце стола. Инстинктивно поймав взгляд директора, девушка начала нервничать. Ей было все равно, что думают эти приехавшие, чужие для нее люди, что говорят друзья Вадима. Отношения же с директором, наконец — то дружеские, значили для нее много. 'Сейчас решит, что раз я с Вадимом, то буду 'наушничать', хозяйку из себя строить, доверия никакого не будет. Начнутся подозрения. Черт меня дернул мешать работу с постелью!'. Предвидя очередные проблемы по работе из-за ее связи с Вороном, она замкнулась. При желании она могла закрыться настолько, что ни одна живая душа не поняла бы, о чем она думает на самом деле. И спряталась, словно улитка в раковине.
— Ты чего какая? — не глядя на нее, сказал Вадим. Вику всегда поражала его способность кожей чувствовать состояние окружающих.
— Ничего. Устала просто.
Когда все напились и наелись, гонщики засобирались в гостиницу. Утром предстояли соревнования и все хотели быть в форме. Кроме Вадима. Тот пил, как лошадь. 'Мамочки, да я столько воды не выпью! Куда в него лезет?'
— Ты что не говоришь ему, чтобы не пил? — поинтересовался не без злорадства Семен.
— Зачем? Он взрослый мужчина.
Вика встала, прошлась своей походкой до дивана, где лежали ее вещи, продемонстрировав всем свою амфорную фигуру, длинные стройные ноги и высокую грудь. 'Чтобы не было глупых вопросов о соответствии', — подумала она, ощущая спиной мужские плотоядные взгляды.
Вернувшись в гостиницу, заметила, что везде и всюду чужие люди. Кто-то играет в бильярд, кто-то курит. Она вошла в столовую, в которую выходили двери всех комнат в этом крыле. Все открыто настежь. В одной из комнат заметила Семена, сидящего на диване в халате Жука. Тот тоже курил. Она поморщилась: 'Зачем брать чужие вещи? Своих нет, что- ли? Собственник бы увидел — непременно обрадовался бы, что в его любимом халате другой мужик потеет!' Вскоре очутилась у себя. Вещей заметно прибавилось. 'Наверное, Стас пожитки Вадима принес!' Раздевшись, легла в постель. 'Вдруг получится вместе куда- нибудь съездить? Так хочется! Столько времени не были вместе! Ни ухаживаний тебе! Ни романтики! Как-то угнетающе!'
— Привет, зараза! — улыбаясь, пробормотал появившийся совсем бесшумно Вадим и грузно опустился на постель.
'Зараза? Это к чему приписать? Ах, да!' Она вспомнила их последнее расставание. Повела носом — характерного запаха от него нет. Удивилась и хихикнула собственным мыслям: 'Что курит, что пьет — пахнет как роза!'
— Как дела? Не всех тут еще под себя подмяла? Мой паровозик! — спросил он, целуя ее в нос.
Внутри нее все поднялось от радости. Кровь забурлила в жилах. Нет, ну это же надо быть таким отвратительным, мерзким, ужасным… Такой очаровательной скотиной, вечно выводящей ее из состояния равновесия! Но другого видеть в своей постели не хочется. Никак! Она потянулась к нему, целуя в ответ. Еще бы делал, то, что она просит. Она ведь не так часто это делает!
— Может, съездим куда-нибудь отдохнуть? — звонко протянула она и надула губки.
— Ну, вот! Я же говорил и ты сама знаешь, что я езжу куда-то только по делам с Мухиным вон. Что, тебе обязательно надо на пляж?
Она обиженно замолчала. Ему на нее наплевать! Ей столько раз предлагали поехать отдыхать на дорогие курорты! Готовы были на все, лишь бы она согласилась, а этот! Палец о палец для нее не ударит! Ну, ничего, пусть только он тоже ее о чем-то попросит! Чего ему захочется! Она ему покажет! Вика насупилась и громко задышала в знак протеста. Вадим стал ее тормошить, щекотать пятки, пока, не выдержав, она не рассмеялась. Обняла его за шею, дотронулась языком до мочки уха, провела рукой по широкой сильной спине…
Вика задремала лишь под утро. Ей приснился какой-то странный сон. Она едет на велосипеде, отъезжает от дома и движется к реке. Дорога в начале пути чистая, ровная, потом начинается жижа. Ехать становится все тяжелее. Физически чувствует, насколько трудно крутить педали. Наконец, выезжает на сухую дорогу. Потом, каким — то немыслимым образом оказывается уже в своей деревне, старательно крутит педали дальше, въезжая на горку перед домом. Из этого дома вышла женщина во всем черном, недовольно погрозила ей пальцем, показывая направо. Вика повернулась. В правой стороне от нее растет яблоня, на ней висят два яблока. Яблоки понравились. Красивые. Она не поняла, почему эта женщина грозит ей и кто она. Неожиданно девушка очнулась, открыла глаза. Как жарко! Отодвинулась от Вадима. Тот, найдя ее рукой, тут же хозяйским жестом притянул за талию к себе обратно. Она мягко улыбнулась и вновь погрузилась в дремоту.
— Ау, спишь? — позвал, сунув голову в проем, Семен.
— Хоть бы постучал, — недовольно пробурчала девушка. Этот друг начал ее порядком раздражать.
— Мы спим еще, — протянул довольный Ворон и наклонился к спутнице, проводя языком по ее губам.
Через пять минут вновь заглянул, а затем беспардонно зашел Сеня, стараясь ее разглядеть.
— Сволочь, — чуть слышно пробормотала Вика, натягивая на себя одеяло до самых глаз.
'Я тебе что тут — бесплатное шоу?'
— Кисуль, иди, — обратилась она к Вадиму, — а то не успокоится! Мне нужно одеться!
— Так уходить не хочется от тебя!
Мужчина поднялся с постели. Вика наблюдала, как он одевает сначала несколько кофт, спортивный костюм, огромные кроссовки, куртку. На прощанье чмокнул ее по-отечески в лоб и вышел. Раздался звук отъезжающих машин. Еще немного в свое удовольствие повалявшись, Колесникова встала, умылась, довольная походила по комнате, ощущая, как радостно в душе все поет. Понюхала подушку, на которой
