Прихватив безумно счастливого Мухина, Ворон отбыл в командировку в Париж. В офисе наступила тишина, покой, мягким скучным покрывалом накрыв всех с головой. Как-то само собой выдвинулось главенство Нины Константиновны, которая ничем открыто не демонстрировала своей власти. Но намеками, полутонами давала понять — кто тут главный. Иногда делала каждому легкие, неуловимые замечания, корректируя, исправляя, создавая впечатление, что успевает присматривать за всеми, всегда и везде. Вике все чаще казалось, что сама работа не приносит ее начальнице столько удовлетворения, сколько эта скрытая возможность ткнуть носом каждого. Она и сама подстраивалась под характер Строгой, понимая, что деваться ей, собственно, некуда.
— Я думала раньше, что Вы встречаетесь с Мухиным, — заявила ей Нина Константиновна как-то за обедом.
— С кем?!
— С Михаилом Федотовичем, — заметив изумление, приняла невинное выражение лица. — А что Вы так удивляетесь? Вы ведь несколько раз с ним вместе приезжали к нам на завод. Романы на работе — вещь обыденная.
'Тебе виднее!'
Женщина продолжала:
— Только позже поняла, что Вы его терпеть не можете. Интересно, почему? — она изящно поднесла вилку ко рту и аккуратно положила содержимое в рот.
— А Вы почему его терпеть не можете? — Вика заговорщески подмигнула, смягчая вопрос очаровательной улыбкой.
— Он мне как-то сразу не понравился. Глаза у него, знаете, такие неприятные — я по глазам сразу всех вижу. Многое, что могу рассказать.
'Да ты что! Ванга отдыхает!'
— А по моим что скажете?
Начальница лишь улыбнулась уголками рта. Понятно, настала ее очередь проявить откровенность.
— Мы с самого начала почему-то не поладили. Не раз уходить хотела.
— Отчего? Сомневались в деловых способностях Вадима?
— Нет. Причем тут Вадим Сергеевич? Просто Мухин меня постоянно одергивал, говорил, что я не так говорю, не так ем, не так стою.
— Гляди — ка! Никогда бы не подумала! Это Вас то? А он на себя в зеркало смотрел?
— Не знаю. И не только поэтому.
— А еще что?
— Не давал мне возможности сменить бухгалтера — самой приходилось все делать.
Женщина понимающе кивнула:
— Проходила через все это. Тяжело, когда коллектив разобщенный. Но Вы такая молодец — несмотря ни на что, справились.
Вике сразу же захотелось расцеловать Строгую в обе щеки — похвала ее подкидывала, как батут, в небо.
— Спасибо! Сейчас попроще стало. Притираться начали что ли…
— Понятно, — снова, отложив что-то в своей голове, многозначительно улыбнулась Нина Константиновна. — Взгляд слишком многозначительный. Чересчур.
Вика почувствовала, что в голове напротив отложилась очередная сплетня. Стало ужасно неприятно, словно она попала в собачье дерьмо. 'Никогда не скажет, что думает на самом деле! Мутная!' Девушка опустила голову и задумалась. Может, так и надо? Как ее начальница? Никогда не говорить того, что думаешь? Искать в чужих словах лишь собственную выгоду и возможность посплетничать на стороне, обсуждая и осуждая, считая себя самой умной? Прогибаться, где необходимо, и сколько необходимо, где можно — выпячиваться. Вика примерила на себя этот костюм — стало не по себе. Нет, уж! Дудки! Пусть лучше остается все как есть!
— Я собираюсь в отпуск. Устала очень, — нарушила молчание начальница. — Вам еще много делать для этих иностранцев? Сможете меня подменить?
— Платежи согласовать?
— Да.
— Смогу.
— Я Вам все покажу, — Строгая сразу же оживилась. — Если что, у меня всегда с собой сотовый.
— Как у нас у всех.
Переглянувшись, женщины понимающе рассмеялись.
Затишье. Очевидно, до конца недели. Колесникова спокойно доделывала все свои хвосты, готовясь к отпуску Строгой. Ирина и Люба также спокойно решали все свои личные проблемы; ездили по врачам, в косметический кабинет на массаж, по магазинам. Нина Константиновна, видя это, ничего не говорила, предоставив им полную свободу и воспитывая лишь своих подчиненных. Внутренний голос тут же подсказал: 'Не хочет залезать на чужую территорию и ссориться с Мухиным. Интересно, как он там? Так рвался в Париж! Уж, наверняка, погулял на славу!'
Михаил Федотович, которого все не раз вспоминали, появился в понедельник во второй половине дня, мрачный и раздраженный. Подстать погоде. Не разговаривая ни с кем, прошел к себе, всем своим видом давая понять, что не готов отвечать на вопросы и улыбаться.
— Хоть бутылку вина то привез? — поинтересовалась Вика у Ирины.
Та удивленно подняла брови и покачала головой.
— Странно!
Заместитель промолчала.
'Команда Мухина даже молчать начинает из солидарности с директором', — пошутила девушка про себя и несколько раз, заходя в кабинет и отчитываясь о проделанной работе, бросала изучающий взгляд на своего шефа.
— В следующий раз сама поедешь, — почесавшись, выдавил он из себя. Надоело, видимо, что его колют, словно булавками.
— Не понравилось?
— Ты думаешь, хоть на минуту присел? Бегал там за ним, как шавка! Сначала по встречам, потом опять по встречам, потом по пробкам, по вокзалам.
— Что, даже в Диснейленд Вас не свозил?
— Свозил! Бегал по всему парку. Считал проходимость возле каждого игрового автомата или аттракциона. Рядом поставил и заставил считать. Я ни разу даже не прокатился! Знаешь, как обидно? В магазин тут хотел зайти, посмотреть, что у них там есть, — так выдернул за руку! Сказал, что у нас этого дерьма тоже полно. Замучил, короче!
— Сочувствую, — хитро улыбнулась Вика.
— Довольна?! Ах ты, зараза!
— Нет, ну что Вы! Опять плохо про меня думаете! Знаете, как Вас ждала?! На те, вот шоколадку.
(Эта шоколадка была специально припасена, чтобы закрепить их дружбу. Вадим как-то заметил, что нужно торт для его счастья испечь, но она сочла, что вполне хватит и шоколадки).
Ирина, присутствующая при этом, подняла на нее удивленный и все понимающий взгляд. Директор же, увидев сладкое, радостно расплылся. Потом, решив про себя, что это не подобает его должности, нахмурился, — чем завоевал расположение финансового директора еще больше. Тут же развернув обертку, отломил большой кусок и удовлетворенно пульнул его в рот. 'Примирение состоялось!' — констатировала Вика. Переглянувшись вновь с Ириной, девушка спрятала за прикушенной губой снисходительную ухмылку.
