присутствия опаснейшего псионика, но и вообще ничего на полкилометра окрест, поэтому я взял автомат поудобней и вошел в боковые транспортные ворота, с трудом отодвинув тяжелую створку.
Не успел я сделать нескольких шагов, как датчик словно взбесился. Он завибрировал, налился красным, показывая, что вокруг сплошные аномалии, конвульсивно замигала панелька тревоги первой степени… и ПДА вырубился. Я повертел его в руках и попробовал перезагрузить. Шиш. Он даже заставку БИОСа не показал. Он не моргнул ни единым диодом. Создавалось ощущение, что гаджет попал под сильный электромагнитный импульс, но мои кварцевые часы продолжали отсчитывать секунды и минуты, поэтому сия версия отпала сразу. Да и мало ли в Зоне аномалий, в радиусе действия которых электроника не работает. Вывод напрашивался один: осторожность надо возвести в квадрат.
Я из-под капюшона, с кромки которого капала вода, осмотрел внутренний двор заброшенного комбината по производству кирпича. Когда-то давно здесь, видимо, был навес, но теперь от него остались лишь несколько погнутых опор и море битого шифера под ногами. Печи для закалки покоились прямо под открытым небом. Три здоровенных железных цилиндра полутораметрового диаметра были установлены на бетонные блоки. Трубы для подачи воздуха или чего-то еще прогнили, и теперь об их изначальной конфигурации можно было лишь догадываться по уцелевшим фрагментам, висевшим на кронштейнах. Массивные заслонки двух печей были наглухо закрыты и, по всей видимости, окончательно диффундировали с каркасами много лет назад. А вот заслонку дальнего резервуара заклинило в полуоткрытом положении, от чего казалось, что огромная темно-коричневая пасть просит пожрать. Вокруг печей валялось множество ржавых частей от внутреннего оборудования завода: куски конвейерных лент, обломки прессов, формовочные приспособления, испорченные до неузнаваемости детали. Финальным штрихом унылого пейзажа служил остов бульдозера без ковша, верхней части кабины и гусениц, возвышающийся скорбным памятником былой промышленной мощи.
Картина ясна, как говаривал один мой знакомый. Немудрено, что приятели ветерана, который, судя по записи на ПДА, пропал именно здесь, ничего не нашли. В этом кавардаке даже труп здоровенного кровососа затерялся бы, что уж говорить о крохотном артефакте. Да и был ли он, этот загадочный артефакт?
Я вздохнул и развязал мешочек с оставшимися болтами. Пять штук. Негусто, прямо скажем. Хорошо, если хватит на обратный путь с учетом того, что наладонник не фурычит и неизвестно, зафурычит ли теперь вообще.
Дождь продолжал лить с неба, которое при подключении толики фантазии походило на разобранный и перевернутый свинцовый аккумулятор.
Я вновь оглядел внутренний двор в надежде обнаружить хоть какую-нибудь необычную деталь, которая могла остаться, если любопытный ветеран действительно угодил здесь в незнакомую аномалию. Взгляд скользнул по влажным железякам, лизнул темные бока печей, отмерил расстояние от здания до забора, съехал вниз по гнутой опоре и уперся в крышку от канализационного люка, валяющуюся среди прочего мусора. Самую обыкновенную, с рифленой внешней стороной, — таких делали миллионы в советское время… В обычную круглую крышку, на которой чернела краска.
Восьмерка. Или символ бесконечности — это как посмотреть. Дождь уже почти смыл изображение, оставив на чугуне бесформенные темные разводы.
Птичка-интуиция незамедлительно долбанула в затылок своим острым клювиком.
Откуда здесь этот символ? Ведь вокруг ни души… Бессмыслица? Быть может. Но я давно усвоил одну истину: в каждой бессмыслице есть свое рациональное зерно, главное — посмотреть под нужным углом.
Помнится, Дрой говорил о похожем значке, обнаруженном на месте загадочного исчезновения одного из новеньких сталкеров своей группы. А еще он упоминал, что краска была свежая.
Совпадение? Не исключено. Только вот слишком много их рядышком всплывает — совпадений.
В общем, если и было что-то странное на богом забытом кирзаводе, то — эта пресловутая крышка с расплывшимся черным пятном.
Рассудок мой, правда, снова вякнул, что совершенно не обязательно символ опрокинутой набок восьмерки выведен свежей краской: вполне возможно, эта клякса уже много лет украшает круглую железяку, а моему воображению просто-напросто вздумалось дорисовать недостающие детали. Рассудок в который раз попытался возобладать над откровенной глупостью. Но интуиция быстро натюкала охальнику по маковке, и тот заткнулся.
Не к добру это, доложу я вам, братцы, когда разум тухнет под напором предчувствий. Ох, не к добру.
Я вытащил один из пяти болтов и, пока не прошел азарт, запустил его по пологой траектории в сторону крышки. Болт со звоном ударился в чугунный блин и отскочил к забору. Не делая резких движений, я стал пробираться к злополучной колодезной затычке. Про себя же решил: если там ничего нет, то сверну шею птичке-интуиции к чертовой матери и не стану впредь слушать ее увещеваний.
Добравшись до цели, я забросил «калаш» на плечо, взялся за скользкий край и с силой откинул крышку в сторону. Никакого люка под ней, как и следовало ожидать, не обнаружилось. Лишь куча всякого металлического и пластикового хлама. Только вот…
Опа.
Я нагнулся, чтобы повнимательнее рассмотреть предмет, выделяющийся на фоне общей бурой массы.
Он был похож на короткую ленту Мёбиуса.
А вот на что он не был похож, так это ни на один известный мне артефакт. А я, братцы, повидал этого добра на своем веку предостаточно.
Перекрученная штуковина из неизвестного материала приятного вишневого цвета лежала передо мной. Хочешь — бери, хочешь — беги.
Я мысленно погладил по вертлявой головке птичку-интуицию и снял с пояса герметичный контейнер. Обращаться с артефактами стоило крайне осторожно, ибо даже у самых распространенных из них не все свойства были досконально изучены. Что уж говорить об образце вне классификации. Интересно, эта хреновина сильно излучает? Эх, блин, как не вовремя ПДА со встроенным счетчиком Гейгера отказал-то…
Когда я закончил с помощью диэлектрического огнеупорного пинцета упаковывать находку и наконец выпрямился, то обнаружил чрезвычайно неприятный момент. Казус, как говорил мой хороший знакомый, неимоверный.
Возле дальней печи с приоткрытой заслонкой стоял коренастый мужик в кожанке и направлял на меня «Абакан» без подствольника. Я сразу узнал в нем Беса — главаря одного из местных бандитских кланов. Он в отличие от основной массы этого криминального отребья обладал выдающимися умственными способностями и не кичился тем, что живет по понятиям.
— Отдай хабар, Минор, — крикнул он. — И уйдешь отсюда живым.
— Скорее я под выбросом нагишом позагораю, — откликнулся я, прикидывая, в какую сторону лучше прыгнуть, чтобы не сломать хребет и успеть достать из-за плеча автомат.
Расклад, по предварительным расчетам, получался хреновый. Прыгать-то можно было и вправо, и влево, а вот с оружием заминочка выходила. Я не успевал добраться до автомата. Ну никак. Насколько я знал, Бес отличный стрелок, и ему не составит особого труда изрешетить меня, прежде чем я ладонь на цевьё положу. Паршивец не сделал этого до сих пор лишь по причине рудиментарного благородства: типа, в безоружных не стреляют.
Оставался либо пистолет, либо нож.
Мой отлично сбалансированный «десантник» на таком расстоянии малоэффективен, ибо я не смогу быстро выхватить его из ножен и точно попасть в Беса. Значит, старина «Бэн».
Я провокационно поинтересовался сквозь шум дождя:
— Пристрелишь?
— Брожу себе, никого не трогаю, — хмыкнул Бес, словно не услышал моего вопроса. — И тут ты заявляешься. Я схоронился в печке, значит. Думаю, пережду, чтобы не палить место… — Он вдруг замолчал и цыкнул зубом. — А ты везучий сукин сын, Минор. Как тебе удалось так быстро отыскать «бумеранг»?
«Бумеранг», стало быть, отметил я про себя. Так, значит, Бес знал, что искал. Вслух же съязвил:
— Мне министр обороны Украины нашептал, что он под колодезной крышкой лежит.
