Помню, как, обжигая руки, мы раскидывали горящие бревна и доски, вытаскивая изпод развалин дома оглушенных врачей и раненых тут была операционная… Мужик в рваном, когдато белом, халате, на вороте гимнастерки петлицы три шпалы, подполковник. Весь в саже, и только пронзительноголубые глаза выделялись на закопченном лице…
Взглянув в эти глаза сейчас, я кивнул головой.
Да, товарищ подполковник, я вспомнил. Вы были главврачом в госпитале. Тогда еще был налет, немцы бомбили деревню и госпиталю здорово досталось. Мы тушили пожар. Вас вытащили из операционной. И девушку помню. Имени только не знаю. Помню, как ее из горящей палатки выносили. У нее еще одна нога в сапоге была, а вторая так…
А свое имя помните?
Боец Леонов, Александр Павлович. 82я отдельная армейская штрафная рота.
А говорил не помню!
Со стороны входа в палатку раздался восхищенный вздох. Медсестра, прижав к груди руки, смотрела на главврача.
Пал Петрович! Как вы вот так?!
Вот так! Удивлены? посмотрел на меня подполковник смеющимися глазами.
Да уж…
Ничего удивительного. Я вас запомнил. Тогда, в деревне вы были первым, кого я увидел, придя в себя. Лицо у меня было все в саже, я потом его долго отмывал. А вот глаза… Они у меня приметные. Если и запоминает кто, так именно их. Так сказать якорь!
Надо же… никогда бы не подумал…
Эээ, батенька, я же по основному профилю именно что памятью и занимался в свое время… да… пришлось, знаете ли… Вот и помню, что да как в таких случаях говорить. Васто я сразу узнал. Да только, назови я ваше имя, вы, вполне возможно, что и не вспомнили бы ничего.
Почему так?
Человек должен с а м все вспомнить, иначе мозг не разбудить! Извне это почти и невозможно, только изнутри. Замыкается человек в себе, и мозг спит. Вы вот во сне много ли сделать можете?
Не знаю. Наверное, немного.
Почти ничего. В смысле ничего сознательного. Да… Ладно, отдыхайте, вам еще дня два лежать надо.
Уже у выхода подполковник обернулся.
Как, вы говорите, называется ваша часть?
82я отдельная армейская штрафная рота.
Думаю, что здесь вы ошибаетесь…
Почему же? Я хорошо помню…
Ваш командир говорил мне, что за дот он написал на вас представление. Об освобождении из штрафной роты. Так что… сами понимаете…
Мой командир? Капитан Романов? Вы его видели?
А что ж тут такого необычного? Ваша рота отсюда в двух километрах стоит. Видимся иногда…
Назавтра главврач зашел снова. Мне несколько получшело, голова уже не гудела, как церковный колокол.
Поправляетесь?
Вашими стараниями…
Да у вас и организм крепкий. Тренированный. Такие нагрузки должен переносить.
А с чего вы взяли, что тренированный?
Голубчик, я же врач! Уж и не знаю, кем вы там до штрафной роты были, но уж тренированного спортсмена от тракториста я всегда отличить сумею! А где тело здоровое, там и ум соответствующий.
Хм… подругому тоже бывает.
Ну уж! Это вы, батенька, загнули!
Загнул?
И я рассказал главврачу о немецких «выпускниках». А что? Никакой подписки я никому не давал, да и кто б здесь мог ее у меня отобрать? Рассказ мой потряс подполковника. Он сидел молча, только прикуривал папиросы. Одну за другой. Нервничал, ломал их крепкими пальцами. Снова закуривал. Временами начинал ходить по палатке.
Это все?
Все, что знаю лично я.
Кошмар… Я лично знал многих немецких врачей, высококлассные специалисты, мастера своего дела… Но чтобы вот так… на живом человеке… Маурер, вы говорите?
Да. Карл Фридрих фон Маурер. Профессор. У него своя клиника под Лейпцигом.
Все так. Я его не знал, лично не встречались. Но про его работы на мозге слышать приходилось. Вот, значит, куда его занесло… не ожидал…Эх, в Москву бы мне сейчас!
Так в чем же дело? Вы ж не к теще на блины, как я понимаю, собрались?
Какие уж тут блины… Там клиника есть, работают над случаями, аналогичными вашему. Только в более тяжелой форме. Маниакальный бред, навязчивые галлюцинации… ну и прочие радости… вы не специалист, не поймете, но есть, есть в ваших рассказах нечто важное… Да и сами вы…
Ято здесь причем?
Якорь! Помните! И в вашем случае, как и у этих… эээ… «выпускников», есть такая же зацепка в памяти. Надо только ее найти.
И что же тогда произойдет?
Мы разбудим мозг! Человек сможет чувствовать! Видеть и слышать! Понимать! Эх!
Так напишите рапорт. Ну… что в таких случаях полагается писать у вас?
Хоть десять напишу. Да толку?
В смысле?
Немцы утром прорвали фронт. Их танки у нас в тылу. Дороги на Москву для меня нет.
И вы так спокойно об этом говорите?
А что же я должен делать? Кричать «караул!» да бегать? У меня госпиталь! А не боевая часть! Здесь мой фронт!
Так что же тогда я тут разлеживаюсь?
Завтра! Это я вам как лечащий врач говорю! И чтоб нини! Раньше я вас не выпущу!
Начальнику Особого отдела армии
Полковнику тов. Ладыгину В.К.
Исходя из требований ориентировки? 85/д, сообщаю Вам, что допрошенный мною гауптман Фридрих фон Краевски показал на допросе следующее.
Пленение гауптмана было произведено в дерзкой форме, среди бела дня в городе, заполненном немецкими войсками;
Пленивший его человек назвался старшим офицером специального подразделения Красной Армии;
Этот человек хорошо водит автомашину, танк. Стреляет из танковой пушки и пулемета.
Уточненные мною обстоятельства боя у деревни Храмчихино, в целом, подтверждают показания Краевски.
Местонахождение этого человека мною устанавливается. К сожалению, связи с 2м батальоном в настоящий момент не имеется. Часть ведет бои в окружении. Поэтому опросить командира батальона более подробно возможности не имеется.
Поскольку указанные события могут иметь прямое либо косвенное отношение к лицу, указанному в ориентировке, прошу Вас проинформировать об этом инициатора запроса.
Оперуполномоченный Особого отдела
… стрелковой дивизии
капитан Лаптев М.С.
Утром ко мне зашла Маришка.
Принесла не новую, но тщательно отстиранную форму, ватник, мой рюкзак и сапоги.
